Специфика эпохи Ивана Грозного и его сына Федора Ивановича (вторая половина XVI века) определялась действием двух противонаправленных тенденций. Продолжается рост русского государства: Москва подчиняет Казанское, Астраханское и Сибирское ханства; в 1547 году Иван Грозный торжественно венчается на царство, а в 1589 году — во время правления Федора Ивановича — Московский митрополит становится патриархом; таким образом, светская и церковная власти обретают новое величие. Вместе с тем Русь в конце концов терпит поражение в долгой, изнурительной Ливонской войне, едва сумев отстоять от притязаний польского короля русский город Псков. Волна кровавых преследований, которые Иван Грозный, опираясь на аппарат опричнины, обрушивает на собственных подданных, прокатывается по стране. Пресекается древняя династия Рюриковичей: в 1598 году после смерти бездетного Федора Ивановича на престол всходит царь из нового рода — Борис Годунов. Наконец, в начале XVII века Русь потрясают события Смуты.
Подобные тенденции прослеживаются и в литературе второй половины XVI века, которая, с одной стороны, ознаменовалась созданием монументальных «энциклопедических» сочинений, подводивших итог древнерусской культуре (прежде всего, это «Домострой», регламентировавший быт человека Древней Руси, а также «Стоглав» — авторитетнейшее руководство по церковным обрядам, «Великие Четии-Минеи» — уникальное собрание агиографических текстов, «Степенная книга» — историческое произведение, охватывающее период от Рюрика до Ивана Грозного, «Казанская история» — торжественное повествование о победе над Казанью и др.). С другой стороны, переписка Ивана Грозного с А. М. Курбским свидетельствует о распаде этой культуры. Например, Курбский критикует слог царя, апеллируя к западной учености (грамматика, риторика, диалектика, философия), которая на Руси никогда ранее не ценилась и не почиталась, а Иван Грозный в литературе — как и в политике — не желает уважать обычаи и правила. Его внимание к быту, чередование серьезного изложения и грубых насмешек выходит за рамки традиционных представлений о словесности.
XVII столетие в русской истории называют «бунташным». Начиналось оно Смутой и закончилось при Петре I коренными общественными преобразованиями. На престоле утвердилась новая династия: Романовы опирались не только на знать, но и на чиновников, они постепенно стесняли права церкви, подчиняя ее государству. Расшатывая важнейшие основы древнерусского общества, власть взяла курс на преодоление изолированности Святой Руси от Западной Европы, в результате чего происходило их медленное, но неуклонное сближение. Подобные кардинальные изменения воздействовали на Древнюю Русь «травматически»: XVII столетие — время больших и малых восстаний, бунтов, религиозных «шатаний» и «расколов».
Соответственно, и ЛИТЕРАТУРА XVII века существенно отличается от литературы XI–XVI веков. Жанры, показательные для древнерусской литературы, постепенно отходят на задний план или претерпевают серьезные изменения. Для протопопа Аввакума, например, традиционное житие становится способом выражения необыкновенных идей. Одновременно возникают художественные формы, которые свидетельствуют о появлении литературы нового типа.
Прежде всего, XVII век ознаменовался началом русского светского стихотворства. Если ранее поэзия существовала только в рамках фольклора или в богослужебных текстах, то расцвет ее уже в современном понимании — как книжной и нецерковной — приходится на вторую половину века, период правления царя Алексея Михайловича и его детей. Это явление нашло свое выражение в деятельности плодовитого писателя Симеона Полоцкого — монаха, который исполнял обязанности придворного стихотворца, положив начало «сотрудничеству» власти и панегирической поэзии. Навыки свои Симеон передал ученикам — Сильвестру Медведеву и Кариону Истомину, так что история отечественной поэзии отныне образует непрерывную линию, которую в XVIII веке продолжили писатели-классицисты.
Поэзия была придворным, аристократическим искусством, но и массовая литература XVII века совершает художественные открытия. Практически отменяется запрет на смех. Древняя Русь — за редчайшим, единичным исключением («Слово» Даниила Заточника) — не знала «смеховых» текстов, а в «бунташном» столетии они образуют целую группу. Это анонимные повести, адресованные «простецам». Они посвящены ограниченному кругу тем (продажное и пристрастное судопроизводство, пороки духовенства, нелепые обычаи иноземцев), вышучивают нравы пьяниц, семейные скандалы и т. п. Однако нельзя забывать, что и здесь сходство с современной сатирой лишь поверхностное. Так, в «Повести о Шемякином суде» действует судья-взяточник, но неизвестному автору важно не столько обличить злоупотребления, сколько изобразить череду анекдотических приговоров, где преступление и наказание комически уравнены.
Персонажи «смеховых» повестей населяют не реальную Русь, а какой-то «невсамделишний» мир, в котором обитают исключительно обманщики, пьяницы, нищие, то есть наделенные преувеличенно отвратительными или нелепыми чертами люди, причем часто чужеземцы. Например, шуточный «Лечебник» содержит такой «полезный» совет: «А если у какого-нибудь иноземца заболит рука, провертеть здоровую руку буравом, вынуть мозгу и помазать больную руку, и будет здоров без обеих рук». Комические произведения XVII века существуют только в виде пародий — пародируются судебные дела, челобитные, лечебники, богословские диалоги, послания, азбука, список приданого, даже церковная служба.
Любовно-авантюрные повести, подобно «смеховым», представляют собой «новизны» XVII века и тоже обращены к широкой аудитории. Они, как и «смеховые» повести, анонимны, язык их прост, действующие лица — не воины-князья и праведные монахи, а люди «неважные»: купцы, бедные дворяне со своей повседневной жизнью, которых волнует не Русь или православие, но любовные интриги, деньги, карьера.
Герой позднейшей «Повести о Фроле Скобееве» — худородный дворянин, сутяга, стремящийся разбогатеть во что бы то ни стало. Скобеев полагается только на «фортуну и карьеру». Безнравственный и пронырливый, он — вместо наказания и посрамления за свои пороки — обретает в финале повести немалое состояние и высокое положение. Примечательно, что автор повести не осуждает своего героя ни с религиозной, ни с нравственной точки зрения; создается впечатление, что энергия и предприимчивость искупают в его глазах все недостатки.
Однако самое важное заключается в том, что Фрол Скобеев (как и судья Шемяка) — вымышленный персонаж. Использование вымысла, характерное для «смеховой» и любовно-авантюрной повести, отменяет важнейшие принципы древнерусской литературы. Вместо религиозных ценностей на первый план выходят светские, вместо установки на действительный факт — право на фантазию, вместо поучения — развлечение. Если же учитывать, что одновременно возникает светская поэзия и создается отечественная школа стихотворства, то правомерно констатировать: художественные произведения XVII столетия, в отличие от сочинений XI–XIII веков, уже вполне соответствуют современным представлениям о том, что есть литература. Они во многом предваряют литературу XVIII века, без них формирование культуры эпохи Просвещения невозможно и непонятно. И хотя — после кардинальных реформ Петра I — отечественная словесность пойдет по совсем иному пути, древнерусская литература останется ее основой и неотъемлемой составной частью.
Михаил Одесский
[1]Книга адресована самой широкой читательской аудитории, поэтому литературные произведения XI–XVI вв. печатаются в переводе на современный русский язык, и только произведения XVII в., написанные на более близком нынешней норме языке, — в оригинале. Тексты сопровождаются справочными статьями и комментариями, а также сжатой информацией о том, насколько точно сохранившиеся рукописи передают древние литературные памятники.
Произведения и их переводы даются по авторитетным изданиям, которыми богата отечественная научная традиция. Это, прежде всего, книжная серия издательства «Художественная литература» — «Памятники литературы Древней Руси» (т.1–12, 1978–1994) и серии издательства «Наука» — «Библиотека литературы Древней Руси» (т.1–6, 1997–1999), «Литературные памятники». В данных изданиях можно получить дополнительные сведения о публикуемых произведениях.
