Виршевая поэзия (первая половина XVII века) - Коллектив авторов

Аз же отгоним бываю сего света,

лишаются дние мои и кончаютца лета,

Ерихона животнаго стены разрушаются [261],

шумения гласящих труб на торжищи приближаются.

К сим же и два мелющия преставают,

а друзи и искреннии дале отставают,

рыдающии бо на торжищи расходятся,

а царица от места своего яко пленница изводится.

Мгла уже прочее обтече повсюды,

а животныя исторгаются уды.

Ныне убо, видяще мя, удалишася друзи,

часто летающая же нападоша мнози прузи [262].

Уже и тебе лишихся, искренняго моего,

к нему же имех упование всегда много.

От скорби же сея утешителя не имею разве Христа,

всех бо он исцелитель, ты же мене удалися, благая верста.

Аще и многих у себе друзей присных имею,

точна же тя како имети кого довлею?

Еще и малым чем тобою отраду себе улучю,

в день помраченный света видети получю.

Ей, обща трапеза и общий покой нам да будут,

и никоторому дурну нравы наши причастны да не будут.

И порутчика в том вседержителя представлю,

что слова своего выстинне николи не преставлю.

Аще ли мыслию своею тебе возмнится,

что клятва моя преступна к тебе учинится, —

бог таковым паче всех мститель,

горши бо и самых убийц таковый злотворитель.

Клятвы ради преступления и гордости мнози цари погибоша,

даже и фригийския претвердыя стены падоша [263],

а от прочих ли кто в твердости без порухи будет,

ей, без наказания от бога таковый не пребудет.

Хранити ж вся неложно обещаваю,

аще что от тебе приимоваю,

и ныне молю твою к себе благость,

лукава да не будет твоя правость.

Не дивно во благополучении возгоржение,

едина добродетель — всех благих совершение.

Дом благий пущает до себя всякаго человека,

и исполняет благостыню до скончания века.

Вина всяким добродетелей — любовь,

не проливает бо ся от нея никогда кровь.

О благий мой друже, приими сие в памятный дом своего сердца,

о Христе юных люби яко братию, а старых почитай яко отца.

Не прииди душа моя по твой совет,

аще не разориши злообещанный завет.

Фараона бо, веси, господь потопи за гордость,

а тебе не постигнет таковая же злобность.

Не веси бо о себе, яже совещаеши,

аще и многим творити от сего завещаеши.

И ныне молюся: преже о себе испытовай,

любов же духовную чистотою снабдевай.

Меча гневнаго аще не поверзеши,

аще копия посредственнаго не преломиши,

радование дияволу подаси завистнику,

твердонырному поработавши прелестнику.

И прелесть сего всякого зла злейши,

расколы же его на любов паче всего жесточаиши.

Иисусовым именем сей токмо побеждается [264]

и духовною еже любовию прогоняется.

Милованием и любовию нрав твой знаменуется,

апостольскою проповедию подтверждается,

руце бо утвердил еси к подателности,

добродетель же духовную исполнявши в приятности.

Аз убо слышах твоя таковая благости,

ревную от тебе прияти сердечныя правости,

и ныне всю мою совесть к тебе привлекох

и к твоему благоутробию без лести притекох.