Аще и двоестрочием слогается,
но обаче от того же божественнаго писания избирается.
Того ради достоит сие поучение почасту прочитати,
чтобы ко учению крепостне прилежати
и леность и нерадение от себя отревати,
яко леность и нерадение всякое благое дело,
паче же всего губит душу и тело.
Бодрость же и тщание много добра сотворяет,
понеже сию бесмертную нашу царицу горе возвышает.
Зде же тебе, зримому нами ученику,
и всем таяжде всякому возрасту реку:
Подобает вам учение любити,
аки сладкую реку пити,
понеже учение добро и похвално есть при всех,
аще получиши его во младых ноктех.
Того ради достоит ти о сем не нерадети,
но упразднившемуся прилежания мудрости не умети.
Како и что учнем писати к твоей младости?
Не тако бо бывает лепо учение в старости.
Яко же и мяхкому воску чисто печать воображается,
зело и учение от младых ноктей крепостне во ум вкореняется.
И юность и младость тобою владеет,
многу же спону изобилство деет.
И ничто же дражас мудроумного учения,
хотя кто и много имеет в себе телеснаго наслаждения.
Аще еси и изобилен всем,
да не будеши ленив и при всем,
леность паки и нерадение добра не сотворяет,
ум же и мысли на зло дело претворяет.
Ныне молим изрядное твое прирожение,
иже бы тебе держати в себе крепкоумное разумение.
Како же паки напишем к твоему младому возрастению,
иже бы тебе прилежати к сему доброму разумению?
Тул во время рати избавляет от телеснаго уязвления,
и твое бы уразумение избавило тя от словесного посрамления.
Честь и бесчестие мужу во устех,
юность же и младость разумная преудивит всех.
Червит виссон багры царския,
есть же и учение попремногу украшает те же чины государския.
Реки и источники вся животная напаяют,
не менее же того и мудрии мужи учением своим всех наслаждают.
Ей, ей, неложно тебе от грешных устен своих изнесем,
церковнаго же великаго светилника глаголы привнесем.
Свет убо есть и разум доброе учение [257],
аще будет у тебе к нему крепкое рьвение,
и воистинну паки похвален будеши от всех,
а и ныне остроумие твое похвално есть при инех.
Токмо отрини от себе леность и нерадение,
иже погубляют доброе разумение.
И зрим, что еси к учению остроумен,
радуемся, что ты в то во учебное время был единоумен.
Аще надеешися на то свое остроумие,
дерзо же паки рцем: леность погубляет и самое благоразумие.
Око нездраво ни чисто к солнцу зрит,
вемы же: не всякий младый ум крепостне ко учению прилежит.
Аще бог тя таковым даром обогатил,
телесное же твое благолепие велми украсил,
и тебе бы всего того леностию своею не потеряти,
со многим радением ко учению сему прилежати,
яко сладкое вкушати ядение <...>
и отческаго повеления слушати,
аки семидална хлеба с сахары кушати.
И аще не восхощеш послушания имети,
то не можеш великия мудрости имети.
Прочее буди со здравием многолетен
и противу вопросов учинися быти ответен.
Во веки веком аминь,
а нас от своего жалавания не отринь.
А в том на нас гнева и досады не держи,
но в разумении своем положи,
что пишя к тебе якобы претително,
чтобы было тебе разумително,
лиха же тебе не хотим,
токмо младый ум твой крепим,
чтобы ты был мужествен и разумен во всем
и не посрамлен был ни в чем.
Аще ли ти ныне и тяжко мнится,
но последи ум твой и сердце возвеселится,
зря в себе тако все доброе учение,
аки паки некое сладкое вкушение.
И
