Шелленбергер, - я жил в Никарагуа, чтобы выразить солидарность с сандинистской социалистической революцией. В 23 года я собирала деньги для гватемальских женских кооперативов. В 20 лет я жила на полуострове Амазонка, проводя исследования с мелкими фермерами, борющимися с захватом земель. В 26 лет я помогала разоблачать плохие условия труда на фабриках Nike в Азии. Я стал защитником окружающей среды в 16 лет, когда организовал сбор средств для организации Rainforest Action Network. В 27 лет я помог спасти последние неохраняемые древние красные леса в Калифорнии. В 30 лет я выступал за возобновляемые источники энергии и успешно помог убедить администрацию Обамы инвестировать в них 90 млрд. долл."
В течение многих лет Шелленбергер наблюдал, как риторика экологов становится все более апокалиптической. "Но в прошлом году [2019] все вышло из-под контроля", - пишет он в статье, опубликованной в 2020 году. Александрия Окасио-Кортез заявила: "Если мы не решим проблему изменения климата, то через 12 лет наступит конец света". Самая известная британская экологическая группа заявила, что "изменение климата убивает детей". Самый влиятельный в мире "зеленый" журналист Билл Маккиббен назвал изменение климата "величайшей проблемой, с которой когда-либо сталкивалось человечество", и заявил, что оно "уничтожит цивилизации". "И вот Шелленбергер решил написать книгу, анализирующую одержимость экологов апокалипсисом.
В книге "Апокалипсис никогда: Why Environmental Alarmism Hurts Us All" Шелленбергер отмечает, что природа пропитана мистицизмом, который может порождать сильное художественное и духовное вдохновение, но в то же время он может затруднять рациональное рассмотрение природы. В качестве примера Шелленбергер приводит заблуждение, связанное с апелляцией к природе. Человек, апеллирующий к природе, утверждает, что естественные вещи, например компост, лучше искусственных, например синтетических удобрений, только потому, что они естественны. Конечно, искусственные вещи являются такой же частью природы, как и все остальное, и большинство людей считают такие "естественные" вещи, как рак и землетрясения, довольно плохими. Апелляция к природе, очевидно, иррациональна, но она все равно пронизывает рассуждения об окружающей среде. Например, генетически модифицированные сельскохозяйственные культуры способны вернуть гектары сельскохозяйственных угодий диким животным, но их часто критикуют как неестественные и потому вредные для человека и окружающей среды.
Другим распространенным мифом о природе является представление о ней как о саморегулирующемся, гармоничном целом с естественным равновесием, которое человек разрушает. Однако если рассмотреть историю Земли, то становится ясно, что идеального равновесия, которое мог бы нарушить человек, не существует. Природа действительно постоянно меняется, и каменноугольный период не был "лучше" или "хуже" юрского. Хотя верно, что некоторые угрозы планете, такие как столкновение с астероидом, несомненно, приведут к экологическому коллапсу, Шелленбергер заметил, что экологические активисты не смогли представить четких доказательств того, что такие изменения окружающей среды, как таяние льдов, вырубка лесов и (потенциально) смещение океанических течений, "сложатся в апокалиптическую сумму, превышающую их части". Если Земля не является гармоничным целым, то откуда взялось представление о природе как об идеально сбалансированной и взаимосвязанной системе?
Шелленбергер указывает на религию. В иудаизме и христианстве считается, что мир природы является продуктом разумного замысла, и каждое существо играет роль в великом замысле Бога. С понятием "целостность" или "великий замысел" мы уже сталкивались в главе 7. Аналогичным образом, многие экологи рассматривают каждый вид как неотъемлемую часть более крупной экосистемы или биосферы. Поэтому, согласно теории, когда люди уничтожают один вид, они запускают цепную реакцию вымирания, которая в конечном итоге приведет к исчезновению самого человечества, так сказать, к первородному греху, ведущему к апокалипсису, описанному в книге Откровений.
Экологи, как правило, не являются верующими христианами, но мифы и мораль иудаизма и христианства глубоко укоренились в западной культуре. Поэтому вполне резонно предположить, что эти религиозные традиции могут подсознательно формировать основополагающие убеждения экологизма, создавая тем самым новую светскую религию. Шелленбергер объясняет, что "в иудео-христианской традиции человеческие проблемы проистекают из нашего несоответствия Богу" , а "в апокалиптической экологической традиции человеческие проблемы проистекают из нашего несоответствия природе" . В этой светской религии Бога заменяет природа, а священство - ученые, которым поручено интерпретировать естественный порядок вещей.
К наблюдениям Шелленбергера можно добавить анализ параллелей между традиционной религией и апокалиптическим экологизмом, проведенный Майклом Крихтоном. Как отметил в 2003 году американский писатель (1942-2008),
Если внимательно присмотреться, то можно увидеть, что экологизм, по сути, является совершенной переделкой традиционных иудео-христианских верований и мифов XXI века. Есть первоначальный Эдем, рай, состояние благодати и единения с природой, есть падение из благодати в состояние загрязнения в результате вкушения от древа познания, и в результате наших действий наступает судный день для всех нас. Все мы - энергетические грешники, обреченные на гибель, если не будем искать спасения, которое теперь называется устойчивостью. Устойчивость - это спасение в церкви окружающей среды. Точно так же, как экологически чистая пища является ее причастием, той облаткой без пестицидов, которую пьют правильные люди с правильными убеждениями.
Помимо схожести структуры, экологизм удовлетворяет те же психологические потребности, что и религия. Спасение Земли изображается как великая борьба за существование, что превращает экологов в праведных героев и придает жизни многих людей дополнительный смысл. Эти религиозные качества не обязательно плохи. Чтобы быть счастливым, человеку необходимо как-то находить смысл, но, как отмечает Шелленбергер, "религия становится все более апокалиптической, разрушительной и саморазрушительной", что приводит "ее приверженцев к демонизации своих оппонентов... ограничению власти и процветания" и распространению "тревоги и депрессии". Как это произошло?
Апокалиптическая сторона экологизма, по мнению Шелленбергера, проистекает из беспокойства по поводу природы человеческого прогресса. После того как в эпоху Просвещения религия была отделена от науки, знания перестали черпаться из священных писаний. Наше понимание мира стало более точным, но уверенность и стабильность, которые люди черпали из религии, в целом были утрачены. Со временем научный прогресс стал нормой и казался неостановимым. Положительные эффекты научного прогресса, такие как рост уровня жизни , стали обыденностью, и явная связь между инновациями и улучшением жизни человека отошла на второй план. Напротив, новые технологии стали вызывать страх, а некоторые люди стали опасаться, что дальнейший технический прогресс может привести к гибели цивилизации.
Вместо того чтобы стремиться к "зеленой утопии", как это делали экологи прошлого, современное "зеленое" движение стало одержимо страхом, предсказывая конец света в результате вызванного технологиями изменения климата. Шелленбергер рассказал о своем опыте участия в акции протеста Extinction Rebellion на Трафальгарской площади в Лондоне. Он отметил, что хотя демографически протестующие были похожи на членов более старой группы "Земля прежде всего!" (т.е. белые, богатые и образованные), участники Extinction Rebellion были уникально одержимы идеей смерти. Он писал, что видел
