характер жертвоприношения, а возможно, и компенсации: бог брал часть за целое. Менструация и роды, как и грех, делали человека духовно нечистым и требовали ритуального очищения с помощью священнических жертв и молитв. На каждом шагу табус ограждал верующих; грех таился почти в каждом желании, и во искупление почти каждого греха требовались пожертвования.
Только жрецы могли правильно принести жертву или правильно объяснить ритуал и тайны веры. Жрецы были закрытой кастой, в которой не мог попасть никто, кроме потомков Левия.* не мог принадлежать. Они не могли наследовать имущество,87 но они были освобождены от всех налогов, пошлин и дани;88 Они взимали десятину с урожая стад и обращали в свою пользу те приношения в Храм, которые оставались неиспользованными богом.90 После изгнания богатство духовенства росло вместе с богатством возрождающейся общины; а поскольку этим священническим богатством хорошо управляли, приумножали и сохраняли, оно в конце концов сделало священников Второго храма в Иерусалиме, как и в Фивах и Вавилоне, более могущественными, чем царь.
Тем не менее рост власти духовенства и религиозного образования так и не смог избавить евреев от суеверий и идолопоклонства. На вершинах холмов и в рощах по-прежнему обитали чужеземные боги и совершались тайные обряды; значительное меньшинство народа преклонялось перед священными камнями, или поклонялось Ваалу или Астарте, или занималось гаданием на вавилонский манер, или ставило изображения и жгло им фимиам, или преклоняло колени перед медным змеем или Золотым тельцом, или наполняло Храм шумом языческих пиршеств,91 или заставляли своих детей "проходить через огонь" при жертвоприношении;92 Даже некоторые цари, такие как Соломон и Ахав, "поклонялись" чужим богам. Появились святые мужи, такие как Илия и Елисей, которые, не став священниками, проповедовали против этих обычаев и пытались примером своей жизни привести свой народ к праведности. Из этих условий и начал, из роста нищеты и эксплуатации в Израиле вышли высшие фигуры еврейской религии - те страстные пророки, которые очистили и возвысили вероучение евреев и подготовили его к заместительному завоеванию западного мира.
IV. ПЕРВЫЕ РАДИКАЛЫ
Классовая война - Происхождение пророков - Амос в Иерусалиме - Исайя - Его нападки на богатых - Его учение о Мессии - Влияние пророков
Поскольку бедность порождается богатством и никогда не знает себя бедной, пока богатство не ударит ей в лицо, то и Соломону потребовалось баснословное состояние, чтобы ознаменовать начало классовой войны в Израиле. Соломон, подобно Петру и Ленину, попытался слишком быстро перейти от сельскохозяйственного к индустриальному государству. Мало того, что труды и налоги, связанные с его предприятиями, легли тяжким бременем на его народ, но когда эти предприятия были завершены, после двадцати лет работы, в Иерусалиме образовался пролетариат, который, не имея достаточной занятости, стал источником политических фракций и коррупции в Палестине, точно так же, как он стал в Риме. Трущобы развивались шаг за шагом по мере роста частного богатства и увеличения роскоши двора. Эксплуатация и ростовщичество стали признанной практикой среди владельцев крупных поместий, купцов и ростовщиков, стекавшихся к Храму. Помещики Ефрема, по словам Амоса, "продавали праведников за серебро, а бедняков - за пару обуви".93
Этот растущий разрыв между нуждающимися и обеспеченными людьми и обострение конфликта между городом и деревней, который всегда сопровождает индустриальную цивилизацию, были как-то связаны с разделением Палестины на два враждебных царства после смерти Соломона: северное царство Ефрема,* со столицей в Самарии, и южное царство Иуды со столицей в Иерусалиме. С тех пор иудеи были ослаблены братской ненавистью и раздорами, периодически переходившими в ожесточенную войну. Вскоре после смерти Соломона Иерусалим захватил фараон Египта Шешонк и отдал, чтобы умиротворить завоевателя, почти все золото, которое Соломон собрал за свою долгую налоговую карьеру.
Именно в этой атмосфере политических потрясений, экономических войн и религиозного вырождения появились пророки. Люди, к которым было обращено слово (на иврите - Наби†) впервые было применено, были не совсем теми, кого мы связываем с Амосом и Исайей. Некоторые из них были прорицателями, которые могли читать тайны сердца и прошлого, а также предсказывать будущее за вознаграждение; некоторые были фанатиками, которые доводили себя до исступления странной музыкой, крепким напитком или танцами дервишей, и в трансе произносили слова, которые их слушатели считали вдохновенными, то есть вдохнутыми в них каким-то духом, отличным от их собственного.94 Иеремия с профессиональным презрением говорит о "всяком безумце, который делает себя пророком".95 Некоторые из них были мрачными отшельниками, как Илия; многие жили в школах или монастырях при храмах; но у большинства из них была частная собственность и жены.96 Из этой пестрой толпы факиров пророки превратились в ответственных и последовательных критиков своего века и своего народа, великолепных государственных деятелей с улицы , которые все были "убежденными антиклерикалами".97 и "самыми бескомпромиссными антисемитами".98 и представляли собой нечто среднее между прорицателями и социалистами. Мы неправильно понимаем их, если считаем пророками в погодном смысле; их предсказания были надеждами или угрозами, или благочестивыми интерполяциями,99 или предсказания после события;100 Сами пророки не претендовали на предсказания, а только на высказывания; они были красноречивыми представителями оппозиции. На одном этапе они были толстовцами, возмущенными промышленной эксплуатацией и церковным сутяжничеством; они поднимались из простой сельской местности и обрушивали проклятия на коррумпированное богатство городов.
Амос описывал себя не как пророка, а как простого деревенского пастуха. Оставив свои стада, чтобы посмотреть на Бет-Эль, он пришел в ужас от противоестественной сложности жизни, которую он там обнаружил, от неравенства судьбы, жестокой конкуренции, безжалостной эксплуатации. Поэтому он "стоял в воротах" и бичевал бессовестных богачей и их роскошь:
Так как вы попираете бедного и берете с него бремя пшеницы; вы построили дома из тесаного камня, но не будете жить в них; вы насадили приятные виноградники, но не будете пить из них вина. . . . Горе тем, которые успокоились на Сионе, ... которые лежат на ложах из слоновой кости и раскинулись на кушетках своих, и едят агнцев из стада и тельцов из стойла; которые поют под звуки скрипки и изобретают себе музыкальные инструменты, как Давид; которые пьют вино в чашах и помазывают себя главными мировыми маслами. . . .
Я презираю праздники ваши (говорит Господь); ...хотя вы приносите Мне всесожжения и мясные жертвы ваши, Я не приму их. . . . Удалите от Меня шум песен ваших, ибо Я не буду слушать мелодии скрипок ваших. Но пусть суд течет, как вода, и праведность, как могучий поток.101
Это новая нота в мировой литературе. Правда, Амос притупляет остроту своего идеализма, вкладывая в уста своего бога
