Нине, – называет она имя моей двоюродной тетки. – Поживу пока у нее.
– Когда?
– Сегодня вечером.
– Ясно. Это все? – уточняю глухо.
Смотрю на нее в упор. Смотрю, и сам не знаю, чего жду. От чего мне стало бы легче? Стало бы вообще? Мне жаль ее. Жаль, что она выбрала для себя такую жизнь. Встретила не того человека, попала в ловушку обстоятельств и обязательств, которые стали для нее неподъемными, но… черт возьми! Я ведь в этом не виноват! Я хотел помочь, пытался сделать так, чтобы ей было проще, но даже наша подмена ролей не принесла облегчения. Это она должна была быть взрослой, а не я. Она должна была заботиться обо мне и защищать. Показать, что такое безусловная любовь, научить жить эту жизнь, но она сама не умеет. Не знает, как быть счастливой, свободной и смелой. Мне пришлось разбираться во всем этом самому, правда, теперь я уже не уверен, что разобрался, учитывая, в каком состоянии сейчас нахожусь. Такой же несчастный, нелюбимый, потерянный и жаждущий принятия. Яблоко от яблоньки.
Молчание душит, а стены этого ненавистного дома давят воспоминаниями и веют кладбищенским холодом. Касаюсь ногой пола с выкручивающим суставы желанием уйти поскорее, но светло-карие глаза матери вдруг впервые за долгое время смотрят точно в мои. Слабая улыбка растягивает ее губы, а после звучит скребущий по сердцу шепот:
– Береги себя, Ярик.
– И ты себя, – отвечаю я, хватая папку.
Встаю со стула и направляюсь к двери. Наверное, это ее первое правильное и взрослое решение – уехать отсюда подальше. Так действительно будет лучше для всех. По крайней мере, я очень на это надеюсь. Отец спокойно будет жить со своей новой семьей. Мать сможет начать все сначала или хотя бы попытаться это сделать. А я буду наконец-то свободен от гнета семьи, в которой все равно был никому не нужен. Не самый плохой расклад, если не обращать внимания на горестный рев мальца, до сих пор не понимающего, чем он все это заслужил.
К обеду солнце становится критически беспощадным, но я все гоняю по городу, пытаясь поймать и пленить собственную рациональность, прежде чем отправиться на работу в студию. Все ведь не так плохо. Мне больше не придется беспокоиться о матери, тетя Нина о ней позаботится. Отец тоже отвязался, нам больше не о чем с ним спорить, не за что воевать. Вдобавок у меня теперь есть тачка и дом. Наследством родители не обидели, и на том спасибо. После ремонта «норы» мы с Кириллом, Толей и Колей сможем переехать ко мне, чтобы наша молодая семья, ожидающая пополнения, чувствовала себя комфортно. Или я могу сдать дом в аренду, а сам снять квартиру. Можно даже попытаться продать его, тоже хороший вариант, если эту громадину вообще кто-то захочет купить.
«Все нормально. Все нормально. Все. Нормально».
Подумаешь, подкосило немного. Справлюсь. До этого же как-то получалось. Мысли красными лентами тянутся к Ясмине, и я давлю сильнее на педаль газа. Резвый стук сердца гремит в ушах вместе с ревом двигателя и шелестом дорожного полотна. Я думал, что у меня получится. Думал, что смогу остаться с ней, пока все не прояснится, но последние дни показали, что мне далеко до Тони Старка. Я ни хрена не железный. Неопределенность разъедает изнутри, туманит разум. Я хочу быть с Ясминой, но больше не могу оставаться для нее перевалочным пунктом. Даже для меня это слишком.
Ближе к двум часам дня направляюсь в центр. Паркуюсь недалеко от рынка, отыскав свободное местечко, и неторопливо двигаюсь к студии. Черная вывеска уже виднеется на другой стороне улицы. Останавливаюсь перед пешеходным переходом и вдыхаю горячий воздух. Нужно все сделать аккуратно, выйти из ее жизни так же незаметно, как я в нее и пробрался. Не хочу, чтобы Яся переживала, чтобы винила себя. Она не должна ни о чем узнать.
Загорается зеленый сигнал светофора, и я уже собираюсь ступить на зебру, но в кармане звонит телефон. Вытаскиваю мобильный, замирая. Брови ползут по лбу, и я отвечаю на звонок больше на автомате, чем сознательно.
– Привет. Что-то случилось?
– У меня тот же вопрос. – Ее недовольный тон мигом дает понять, что разговор будет не из приятных.
– Риш, я сейчас занят.
– Ничего страшного.
– Слушай…
– Нет, это ты послушай, – рычит она. – Леша нам все рассказал, а пять минут назад я дожала Кира. Мы теперь в курсе, что у тебя там творится. И я в пяти секундах от заказа билетов, чтобы приехать и снести хлебальник этой Ясмине.
– Угомонись, – строго говорю я.
– С чего бы? Очередная курица решила тобой попользоваться, а ты…
– Она тут ни при чем. – Злость снова меняет мой голос до неузнаваемости. – Не надо в это лезть. Я сам разберусь. Понятно? Какого хрена вы вообще меня за спиной обсуждаете?
– За спиной?! – заводится она все больше. – Мы бы и в лицо пообсуждали, если бы ты…
– Это не ваше дело!
– Наше! Все, что касается тебя, – наше дело! Мы же как родные, Яр! Мы все о тебе переживаем! И мы не дадим тебя в обиду! Хоть бы раз на нас положился! То есть как решать наши тупые проблемы, ты тут как тут. И тебя ни разу, насколько я помню, такое не смущало. Хотим мы этого? Просили ли? Ты был рядом. Всегда! А тут я узнаю, что ты там… что… – задыхается она. – И никому не сказал! Ни про день рождения отца! Ничего!
Отхожу под тень старого клена и щипаю себя за переносицу. Скулы сводит, в шее что-то щелкает.
– Яр, – куда спокойнее зовет Риша.
– Я облажался, – произношу на выдохе. – Снова облажался.
– Что там случилось?
– То же, что и у нас с тобой.
– Черт, – тихо выдавливает она.
– Угу.
– Яр, я…
– Не надо. Обсуждать это с тобой – то еще извращение.
Она молчит, а колесики в моей голове крутятся все быстрее. Эмоции болтаются из стороны в сторону, разрывая меня на части. Быть проблемой или стать решением? Спастись самому или жертвенно спасти? Оставаться удобным или же наконец-то позаботиться о себе? Сдаться? А может, рискнуть? Я не знаю! Не знаю, как поступить! Я ни физически, ни морально не способен на глупости. Мой мозг работает на опережение, подавая стоп-сигналы, чтобы никому не причинять дискомфорт. И я плачу за этот образ хорошего мальчика. Каждый раз. Собой.
– Риш, а Стас рядом? – спрашиваю я.
– В соседней комнате.
– Дай ему трубку.
– Зачем?
– Нужен совет.
– От него? – Ее изумление неподдельно. –
