будущего спокойствия.
Несмотря на некоторые расхождения в датах, Хьюм считает, что решающими событиями, приведшими к унификации, стали военная победа Эгберта над соперничающим королевством Мерсия, в результате которой это королевство перешло под его власть, и ритуальное подчинение Нортумберленда в том же году (827 г.). В результате Эгберт перестал быть просто королем Уэссекса, а стал королем Англии. Несмотря на то, что Хьюм описывает королевство Эгберта как "одно большое государство", на самом деле оно представляло собой в основном лоскутное одеяло личных союзов. Единое королевство Эгберта просуществовало всего год, после чего Мерсия вновь стала независимой.
Возможно, признав слабость притязаний Эгберта, Хьюм позже пошел на попятную и заявил, что король Альфред (871-99 гг.) "был, более правильно, чем его дед Эгберт, единственным монархом англичан", поскольку он "установил свой суверенитет над всеми южными частями острова, от Английского канала до границ Шотландии". Подкрепляя притязания Альфреда, Хьюм также писал, что этот монарх "создал свод законов", который положил начало общему праву Англии. Блэкстон также утверждал, что "мы обязаны" королю Альфреду объединением государственной власти "под властью и управлением одного верховного судьи, короля... это мудрое учреждение сохранялось в неизменном виде почти тысячу лет".
Таким образом, король Альфред во многих отношениях является наиболее важным действующим лицом в этом повествовании об унификации. Во-первых, Альфред отразил натиск датчан, захвативших северо-восточную Англию в конце IX века. Хотя Альфред не был достаточно силен, чтобы изгнать датских захватчиков, эта борьба стабилизировала границу между датчанами и англичанами и, что еще важнее, укрепила английскую идентичность и более или менее сформировавшееся к тому времени стремление к созданию единого королевства. Альфред также стал первым английским королем, которого признали "владыкой" все валлийские короли. Хотя Альфреду не удалось политически интегрировать Уэльс в свое западносаксонское королевство, тесное родство этих двух регионов в дальнейшей английской истории связано именно с его владычеством.
Наконец, помимо значительных военных способностей, Альфред изучал и покровительствовал искусствам, превратив свой двор в мощный интеллектуальный центр, укреплявший и углублявший нравственную культуру королевства. По словам Берка, Альфред привез в Англию "людей, образованных во всех отраслях, со всех концов Европы" и, помимо многих других культурных достижений, основал Оксфордский университет. Во многом это культурное созревание можно отнести к католической церкви, которая обеспечила большую часть грамотных и ученых талантов, служивших короне. Так, например, католические клерки перевели на письменный язык обычные законы саксов и привнесли в них принципы канонического права. Духовенство также участвовало в разработке законодательства и отправлении правосудия в саксонских судах.
Тем не менее Лойн считает "маленькое христианское королевство" Альфреда не более чем "трамплином для создания Английского королевства". Этот трамплин положил начало правлению сына Альфреда, короля Эдуарда Старшего, который затем укрепил и расширил владения своего отца. В результате Эдуард стал править всем к югу от Хамбера, а Уэльс и большая часть земель под Шотландией на севере признали его господство. По словам Кирби, Эдуард, таким образом, "занял положение, равного которому не было ни у одного предыдущего короля Англии".
В книге "Англосаксонская Англия" Эдуард Старший и его сыновья считаются первыми "королями Англии".50 Но главенство короля в Англии не сделало Эдуарда королем Англии. Большинство историков отдают эту честь Этельстану, сыну Эдуарда, поскольку он смог добиться "реального контроля" над Нортумбрией, где его отец получил лишь ритуальное подчинение. Это завершение формирования английского королевства в 927 г. сделало Этельстана "королем англичан". После правления Этельстана династии поднимались и падали, но всегда существовал английский трон.
Развитие английского государства шло по пути политической унификации. Важнейшим событием стало расширение и повышение единообразия шира, который постепенно приводился в соответствие с осуществлением королевской власти. В результате Англия превратилась в более или менее единообразную сеть местных органов власти, которые, по крайней мере теоретически, были напрямую ответственны перед королем. Ширы также стали важнейшим институтом, через который "королевское правосудие" в конечном итоге вытеснило сеньориальные суды маноров.
Уже "в XIV веке" юристы иногда считали, что английские законы возникли в результате "изречения какого-то божественного или героического человека". Таким образом, правовые институты являлись творением "божественного или канонизированного законодателя", такого как король Альфред, чьи деяния и решения считались "особенно национальными и превосходными". Таким образом, сама концепция английской конституции требовала разделения между королем и сводом законов, регулирующих жизнь королевства.
Это разделение имеет несколько аспектов. Например, король как "законодатель" отрицает существование конституции до тех пор, пока король продолжает издавать законы.
В этом смысле король Альфред был "законодателем". Однако последовавшие за ним короли все больше подчинялись конституции, созданной не ими самими. Второй аспект связан с представлением о короле как "стоящем над законом". Пока английский закон является "законом короля", нельзя говорить о существовании конституции. Однако возникновение английского государства потребовало отделения короля от короны, и даже к XIII веку в английском праве мало что указывало на то, что "король не является физическим лицом". Как отмечают Поллок и Мейтланд: "Ни у одного средневекового короля не возникает соблазна сказать: "Я - государство", поскольку "Ego sum status" было бы нонсенсом".
Блэкстон назвал Англию "возможно, единственной [страной] во вселенной, в которой политическая или гражданская свобода является целью и сферой действия конституции". Хотя большинство современных историков сейчас бы уточнили это утверждение, трансцендентная социальная цель английского государства традиционно рассматривалась как защита "прав англичан" и сохранение "английской свободы". Об этих трансцендентных социальных целях свидетельствует их исторический переход к современности, в ходе которого развивающаяся английская конституция создала основу для одновременного становления и развития английского народа, английской короны и английского общего права как отдельных органов и институтов. Хотя эти процессы обычно описываются как взаимосвязанные и взаимосозидающие, английская "свобода" всегда была имманентной. Другими словами, эти политические институты и идентичности просто реализовывали идеал, который всегда существовал в английском сознании. Соответственно, существует английская конституция, которая существует столько, сколько ходит по земле английский народ, но у этой конституции нет ни письменного текста, ни единого момента основания, в который она была бы официально принята.
Английская Конституция берет свое начало в англосаксонском праве, которое историки часто рассматривают как "основу ... английской свободы. Оно было древним, а древность принадлежала народу". С этой точки зрения "англосаксонское право было ... уделом не королевской власти, а народных свобод", и в таком виде оно оставалось практически неизменным на протяжении 500 лет, с VII по XI век58. Таким образом, саксонские законы заложили основу для будущего развития английской правовой системы, в том числе: "создание парламентов"; "избрание народом своих магистратов"; "происхождение короны" по "наследственным принципам"; относительная редкость "смертной казни";
