генералом на Версальскую мирную конференцию. Бота также не возражал против предложения бесценного Халла, хотя один из пунктов контракта предусматривал, что новая компания, Consolidated Diamond Mines (CDM), будет работать "с должной осмотрительностью".
и должным образом учитывать интересы правительства Союза и территории Юго-Западной Африки". J. P. Morgan, а также семейная фирма A. Dunkelsbuhler помогли собрать большую часть капитала в размере 3,8 миллиона фунтов стерлингов. Приобретение стало крупным переворотом, ведь CDM производила 16 процентов мировой продукции. Благодаря объединению интересов в 1919 году Anglo American стала старшим партнером в лондонском синдикате по продаже. Этот успех не обошелся без семейных разногласий. Фриц Хиршхорн был глубоко возмущен вмешательством Anglo. Несмотря на попытки Оппенгеймера умиротворить старика, Хиршхорн так и не простил его, и в будущем его ждала еще большая горечь. Цель Оппенгеймера - сломать контроль De Beers над синдикатом и сделать себя королем алмазов - не ослабевала. В его планах не было места семейной сентиментальности и преданности. Однако его амбициям пришлось подождать, пока на золотых приисках не начались другие неотложные дела.
В период с 1917 по 1920 год стоимость работ на шахтах выросла на треть, и Горная палата решила, что единственный способ справиться с критически низкой рентабельностью - снизить зарплату белым шахтерам и использовать африканцев на работах, предназначенных для белых. Сматс встал на сторону Палаты, и в 1922 году белые шахтеры ответили восстанием Рэнд. Сотни из них были убиты в артиллерийских и авиационных бомбардировках, которым подвергся Смэтс. В итоге это была пиррова победа. Политические союзники забастовщиков, националистическая и лейбористская партии, объединились на всеобщих выборах 1924 года и сформировали первое правительство, целью которого было укрепить привилегии белых за счет черного большинства. Зарождалось авторитарное полицейское государство современного апартеида.
Сэр Эрнест Оппенгеймер, которого в 1921 году посвятили в рыцари за его первые усилия по вербовке в Кимберли, был избран членом Южноафриканской партии Смэтса, представляя город, который так жестоко отверг его девятью годами ранее. В течение следующих десяти лет Оппенгеймер поддерживал непростые отношения с националистами в правительстве. В кругах националистов ходили разговоры о том, что алмазные и золотые рудники могут перейти под контроль государства. Однако к концу 1930-х годов Оппенгеймер полностью взял под контроль De Beers и лондонский маркетинговый синдикат; Anglo значительно увеличила свои доли в золотых рудниках, которые приносили огромные прибыли, и на горизонте замаячили новые, еще более богатые находки в Оранжевом Свободном Государстве. Кроме того, компания расширяла свою деятельность в промышленности и горнодобывающей отрасли по всему югу Африки. Такая враждебность, какая существовала в южноафриканском парламенте, никогда серьезно не ограничивала рост компании Anglo.
Амбиции Оппенгеймера по установлению железной хватки в алмазном бизнесе были реализованы в течение пяти лет. К своей доле в лондонском синдикате и руднике CDM в Юго-Западной Африке он добавил право продавать камни из Анголы, Конго и Западной Африки с Barnato Brothers в качестве партнера. Когда в 1925 году синдикат отказался увеличить ежегодную квоту производителей CDM на 21 процент, Оппенгеймер вышел из игры, прихватив с собой Солли Джоэла. Вместе они сделали предложение о покупке всей продукции De Beers через новый конкурирующий синдикат, в который вошли надежные сторонники Оппенгеймера - J. P. Morgan в Нью-Йорке и Morgan Grenfell в Лондоне. В следующем году укрепившиеся интересы Оппенгеймера позволили ему занять место в совете директоров De Beers. Это было еще одно унижение для Фрица Хиршхорна.
Правительство ЮАР с растущим беспокойством наблюдало за этими нестабильными событиями. Оно приняло Закон о контроле над алмазами, наделив его широкими полномочиями по контролю над продажей и производством алмазов. Эти полномочия предполагалось использовать только в крайнем случае, если производители не смогут договориться о своих квотах. Вся отрасль была в ужасе и начала ожесточенную атаку. Но Оппенгеймер использовал более дипломатичную тактику. Будучи членом парламента от оппозиции, он смог добиться принятия поправки, которая гарантировала, что в любом споре предпочтение будет отдаваться производителям, зарегистрированным в Южной Африке.
В последующие три года давление на De Beers и алмазный синдикат усилилось. Открытие россыпных алмазов в Лихтенберге в Западном Трансваале, а затем в Намакваленде на мрачном атлантическом побережье Западного Кейпа привело к падению цен, поскольку копатели, которые устремились туда, были поддержаны националистическим правительством Херцога. Многие из копателей были афроканерами, и в законодательстве защищались интересы "малого человека". Герцог также создал государственные копальни и предложил создать южноафриканскую алмазообрабатывающую промышленность, что рассматривалось как угроза контролю синдиката над сбытом через единый европейский канал. Ответом Оппенгеймера стало предложение рационализировать всю индустрию, от точки производства в Южной Африке до продажи в Лондоне. Члены синдиката отнеслись к этому предложению с пониманием, как и некоторые более дальновидные члены совета директоров De Beers. В Лондоне Оппенгеймер заручился поддержкой детской группы Ротса, и в декабре 1929 года, через два месяца после того, как крах на Уолл-стрит вверг мир в депрессию, правление De Beers наконец уступило его требованию занять кресло. В конце месяца Фриц Хиршхорн подал в отставку.
Первоначальной задачей нового председателя была реорганизация всего бизнеса. Во-первых, контрольный пакет акций Anglo American в CDM и пакет акций Solly Joel в шахте Jagersfontein были переданы De Beers в обмен на акции De Beers, что дало Anglo контроль над De Beers, которая также имела контрольный пакет акций другого основного производителя, Premier. Синдикат с его акциями и контрактами на покупку южноафриканской продукции был заменен в Лондоне Алмазной корпорацией с Оппенгеймером в качестве председателя. Корпорация, которую в то время контролировали De Beers, Anglo и Dunkels-buhler, получила право покупать алмазы из всех других источников. Грандиозный замысел Сесила Родса, первого председателя De Beers, был завершен, и Эрнесту Оппенгеймеру предстояло показать, что он может противостоять враждебному правительству и победить.
Депрессия все больше затрудняла продажу алмазов, как в виде ювелирных изделий, так и в промышленности. Запасы быстро росли, и у De Beers заканчивались деньги. Производство пришлось сократить. Оппенгеймер предупредил, что что если шахты не будут закрыты, то их ждет крах. Правительство ЮАР выступило с протестом, не в последнюю очередь из-за безработицы, которую вызовет такой шаг среди белых шахтеров. Оппенгеймер привлек из Лондона директоров De Beers, чтобы привести аргументы в свою пользу. Адриан Фури, министр горнодобывающей промышленности, не был впечатлен:
В Южной Африке мы наблюдаем картину, когда один человек является председателем всех добывающих компаний в Южной Африке, этот же человек является председателем Diamond Corpor ation. Он один является центром всей алмазной промышленности и, более того, он отстаивает свое дело в этой палате. Дело в том, что достопочтенный член от Кимберли может жонглировать,
