Каддах сделал себя их лидером и отправил миссионеров проповедовать учение "семидесятников" по всему исламу. Перед вступлением в секту новообращенный давал клятву секретности и обязывался в абсолютном повиновении Дай-д-Дуату, или Великому магистру ордена. Учение делилось на экзотерическое и эзотерическое: новообращенному говорили, что после прохождения девяти ступеней посвящения все завесы будут сняты, ему откроется Талим или Тайная Доктрина (что Бог есть Все), и тогда он станет выше любого вероучения и любого закона. На восьмой степени посвящения новообращенного учили, что о Высшем Существе ничего нельзя знать и нельзя оказывать Ему никакого поклонения.93 Многих представителей старых коммунистических движений привлекло в Исмаилизм ожидание прихода Махди или Искупителя, который установит на земле режим равенства, справедливости и братской любви. Это удивительное братство со временем стало силой в исламе. Оно завоевало Северную Африку и Египет, основало династию Фатимидов, а в конце IX века породило движение, которое едва не положило конец халифату Аббасидов.
После смерти Абдаллаха ибн Каддаха в 874 году иракский крестьянин по имени Хамдан ибн аль-Ашрат, известный в народе как Кармат, стал лидером секты исмаилитов и придал ей такую энергию, что некоторое время в Азии ее называли в его честь Карамитой, карматийцами. Планируя свергнуть арабов и восстановить Персидскую империю, он тайно набрал тысячи сторонников и убедил их вносить пятую часть своего имущества и доходов в общую казну. И снова элемент социальной революции вошел в то, что, по всей видимости, было формой мистической религии: карматинцы выступали за коммунизм как имущества, так и женщин,94 объединяли рабочих в гильдии, проповедовали всеобщее равенство и приняли аллегорическое вольнодумное толкование Корана. Они пренебрегали ритуалами и постами, предписанными ортодоксальной религией, и смеялись над "ослами", которые поклонялись святыням и камням.95 В 899 году они основали независимое государство на западном берегу Персидского залива; в 900 году разбили армию халифа, не оставив в живых ни одного человека; в 902 году опустошили Сирию до ворот Дамаска; в 924 году разграбили Басру, затем Куфу; в 930 году разграбили Мекку, убили 30 000 мусульман и унесли богатую добычу, включая завесу Каабы и сам Черный камень.* Движение исчерпало себя в своих успехах и эксцессах; граждане объединились против его угрозы имуществу и порядку; но его доктрины и жестокие методы были переданы в следующем веке исмаилитам из Аламута - ассасинам, вдохновленным гашишем.
VI. ЛИТЕРАТУРА
В исламе жизнь и религия были наполнены драматизмом, но литература - нет; эта форма явно чужда семитскому сознанию. Как и в других средневековых литературах, здесь не было романа. Большинство произведений скорее слышали, чем молча читали; а те, кто стремился к художественной литературе, не могли достичь концентрации, необходимой для сложного и продолжительного повествования. Короткие истории были так же стары, как ислам или Адам; простые мусульмане слушали их с пылом и аппетитом детей, но ученые никогда не считали их литературой. Самыми популярными из них были басни Бидпая и "Тысяча вечеров и одна ночь". Басни были привезены в Персию из Индии в шестом веке, переведены на пехлеви, а затем, в восьмом веке, на арабский. Санскритский оригинал был утерян, арабская версия сохранилась и была переведена на сорок языков.
Аль-Масуди (ум. в 597 г.) говорит в своем труде "Луга золотые96 о персидской книге Хазар Афсана, или Тысяча сказок, и о ее арабском переводе Альф Лайлах ва Лайлах; это самое раннее из известных упоминаний о "Тысяче вечеров и одной ночи". План книги, описанный аль-Масуди, был похож на план наших "Арабских ночей"; подобная основа для серии историй уже существовала в Индии. Множество этих сказок циркулировало в восточном мире; различные сборники могли отличаться друг от друга в выборе, и мы не уверены, что какая-либо история в наших современных изданиях появилась в текстах, известных аль-Масуди. Вскоре после 1700 года французскому востоковеду Антуану Галланду была прислана из Сирии неполная арабская рукопись, не прослеживаемая далее 1536 года. Очарованный их причудливой фантазией, проблесками интимной мусульманской жизни, а возможно, и непристойностью, он издал в Париже в 1704 году их первый европейский перевод - "Миль и две ночи". Книга имела успех, превосходящий все ожидания; переводы были сделаны на все европейские языки, и дети всех народов и возрастов стали говорить о Синдбаде-мореходе, лампе Аладдина, Али-Бабе и сорока разбойниках. После Библии (которая сама по себе является восточной) "Басни и ночи" - самые читаемые книги в мире.
Литературная проза в исламе - одна из форм поэзии. Арабский темперамент был склонен к сильным чувствам, персидские манеры требовали витиеватой речи, а арабский язык, в то время общий для обоих народов, приглашал к рифме благодаря сходству окончаний ударения. Поэтому литературная проза обычно рифмовалась; рифмованной прозой пользовались проповедники, ораторы и сказители; именно на ней Бади аль-Хамадхани (ум. 1008) написал свои знаменитые "Собрания" (Maqamat) - истории, рассказанные на различных собраниях о странствующем плуте, у которого морали было меньше, чем ума. Народы Ближнего Востока, как и все люди до появления книгопечатания, были на слуху; для большинства мусульман литература представляла собой декламируемые стихи или повествования. Стихи писались для того, чтобы их читали вслух или пели, и все в исламе, от крестьянина до халифа, с удовольствием их слушали. Почти все, как и в самурайской Японии, сочиняли стихи; в образованных слоях населения было популярным занятием, когда один человек заканчивал рифмой двустишие или строфу, начатую другим, или соревновался в сочинении стихов или поэтических эпиграмм. Поэты соперничали друг с другом в создании сложных образцов метра и рифмы; многие рифмовали как середину, так и конец строки; буйство рифмы пронеслось по арабским стихам и повлияло на рост рифмы в европейской поэзии.
Вероятно, ни одна цивилизация или период - даже Китай времен Ли По и Ту Фу, ни Веймар, когда в нем было "сто граждан и десять тысяч поэтов" - никогда не сравнится с аббасидским исламом по количеству и процветанию своих бардов. Абуль-Фарадж из Исфахана (897-967 гг.) в конце этой эпохи собрал и записал арабскую поэзию в своей "Китаб аль-Агани" ("Книге песен"); двадцать томов этой книги свидетельствуют о богатстве и разнообразии арабского стиха. Поэты служили пропагандистами, их боялись как смертоносных сатириков; богачи покупали похвалу по метру; халифы давали высокие места и толстые суммы поэтам, которые создавали для них приятные строфы или воспевали славу их деяний или их рода. Халиф Хишам, желая вспомнить одно стихотворение, послал за поэтом Хаммадом, который, к счастью, вспомнил его целиком; Хишам наградил его двумя девушками-рабынями и 50 000 динаров (237 500 долларов);97 Ни один поэт не
