договоренностей любого рода. День завоеваний и возвеличивания прошел; прошел и день тайных соглашений, заключенных в интересах отдельных правительств и способных в какой-то предвиденный момент нарушить мир во всем мире. Именно этот счастливый факт, который теперь ясно виден каждому общественному деятелю, чьи мысли не задерживаются на эпохе, которая умерла и ушла, дает возможность каждой нации, чьи цели соответствуют справедливости и миру во всем мире, заявить, сейчас или в любое другое время, о своих целях". Первый пункт гласит: "Открытые пакты о мире, заключенные открыто, после чего не должно быть никаких частных международных соглашений любого рода, но дипломатия должна вестись всегда открыто и на виду у всех".
Именно в знак уважения к этой новой философии после Первой мировой войны государственные деятели мира начали отходить от сложившейся модели дипломатии. Они создали в Лиге Наций, а затем в Организации Объединенных Наций новый тип дипломатического взаимодействия: дипломатию парламентской процедуры. Международные проблемы, требующие решения, ставятся на повестку дня совещательных органов этих организаций. Делегаты различных правительств обсуждают суть проблемы в ходе публичных дебатов. Вопрос решается голосованием, проводимым в соответствии с уставом организации.
Этот метод уже использовался ранее на специальных конференциях, таких как Гаагские мирные конференции 1899 и 1907 годов. Как всеобъемлющий метод решения международных проблем он был впервые применен Лигой Наций. Однако его использование этой организацией было скорее кажущимся, чем реальным. Публичные дискуссии Совета и Ассамблеи Лиги, как правило, были тщательно отрепетированы, особенно когда рассматривались политические вопросы. Решение, с которым все могли бы согласиться, как правило, искалось и часто находилось традиционными средствами тайных переговоров, которые предшествовали публичным заседаниям. Последние, таким образом, просто давали делегатам соответствующих стран возможность изложить свои позиции для публичного обсуждения и ратифицировать, в соответствии с положениями Пакта, тайно достигнутое соглашение.
Организация Объединенных Наций, напротив, серьезно относится к парламентским методам ведения дипломатии. Секретные контакты с целью достижения соглашения путем переговоров, безусловно, были меньше.
Дипломатические переговоры традиционного типа были ограничены и, в той мере, в какой это касается Востока и Запада, сейчас можно сказать, что они практически устарели. Вопрос, например, греческий, испанский или иранский, ставится на повестку дня, публично обсуждается и ставится на голосование. Новая дипломатия ООН ближе всего подходит к традиционным методам переговоров в ходе обсуждений в некоторых полусекретных или секретных комитетах, которые иногда расследуют факты или готовят решения для Совета Безопасности и Генеральной Ассамблеи. Как правило, однако, новая дипломатия приводит к голосованию в одном из совещательных учреждений ООН. Это голосование, на которое нацелены ее процессы и в котором они достигают кульминации.
Тенденция к публичным парламентским процедурам вместо традиционных дипломатических переговоров, для которых характерна деятельность Совета Безопасности ООН, также повлияла на послевоенные международные конференции, которые по составу, вопросам и целям наиболее близко напоминают дипломатические собрания XIX и начала XX веков. Парижская мирная конференция 1946 года, в которой приняли участие двадцать одна страна, работала при полном освещении общественности и дублировала в своих процедурах модель, установленную совещательными учреждениями Организации Объединенных Наций. Конференции министров иностранных дел, состоящие из министров иностранных дел Франции, Великобритании, Советского Союза и Соединенных Штатов, проводили дебаты и голосования либо на виду у всех, либо за прозрачным экраном полусекретности, который позволял общественности следить за основными этапами дебатов, о которых сообщали различные делегации корреспондентам прессы.
Традиционные методы дипломатии практически исчезли не только из более зрелищных переговоров между Востоком и Западом. То же самое можно сказать и о повседневной работе дипломатических миссий Соединенных Штатов и других западных стран, с одной стороны, и Советского Союза и его друзей - с другой. Два дополнительных фактора должны разделить ответственность за этот упадок:
своеобразный нетрадиционный подход двух сверхдержав к вопросам международной политики и сам характер мировой политики в середине ХХ века.
В годы своего становления Соединенные Штаты пользовались услугами необычайно блестящей дипломатии. Начиная с эпохи Джексона выдающиеся качества американской дипломатии исчезли, как исчезла и необходимость в них. Когда в конце 1930-х годов необходимость в активной американской внешней политике стала очевидной, Соединенным Штатам пришлось опираться лишь на посредственную дипломатию.
В этот решающий период ни государственный секретарь, ни постоянные сотрудники Государственного департамента, ни дипломатические представители за рубежом не оказывали более чем подчиненного влияния на проведение американской внешней политики. Когда Рузвельт, который в течение двенадцати лет практически единолично определял американскую внешнюю политику, покинул сцену, не осталось ни одного человека или группы людей, способных создать и привести в действие тот сложный и тонкий механизм, с помощью которого традиционная дипломатия обеспечивала мирную защиту и продвижение национальных интересов. Оставались только те инструменты дипломатии, которые существовали и были едва достаточны в условиях фактической изоляции. Теперь к этому добавилось возвышение военной силы в международных делах.
По совершенно иным причинам - их три - Советский Союз не смог создать адекватные инструменты для дипломатического взаимодействия. Большевистская революция 1917 года уничтожила российскую дипломатическую службу, которая могла оглядываться на давние традиции и имела ряд блестящих достижений. Немногие дипломаты старой школы, оставшиеся на своих постах после революции, и новые талантливые дипломаты, вышедшие из рядов революционеров, имели мало возможностей проявить себя. Враждебность между Советским Союзом и большинством других государств и вызванная этим изоляция Советского Союза не позволяли вести нормальные дипломатические отношения.
Более того, официальная российская философия рассматривает такие отношения только как временную целесообразность, а не как нормальный и постоянный способ поддержания отношений с капиталистическими государствами. Она верит в неизбежность распада капиталистических обществ. Этот распад, по его утверждению, произойдет либо спонтанно, либо в результате революции. Российский дипломат как выразитель этой философии является, прежде всего, инструментом исторического процесса, разворачивание которого он может замедлить или облегчить, но изменить который не в его власти. Его задача - оказывать поддержку революционным силам в зарубежных странах, которые осознают предопределенность хода истории и готовы помочь ему.
Для дипломата такого рода традиционный бизнес дипломатии должен быть побочным по отношению к более широкому вопросу исторического процесса, который, с установлением социализма повсюду, в конечном итоге сделает дипломатию излишней. В руках такой дипломатии убеждение, переговоры и угроза применения силы являются лишь временными средствами. Сама дипломатия - не более чем временная мера, рассчитанная на переходный период, прежде чем окончательный катаклизм приведет к всеобщему социализму, а вместе с ним и к постоянному миру.
Российский дипломат - это эмиссар тоталитарного государства, которое карает неудачу или излишнюю вольность в интерпретации официальных распоряжений потерей должности и лишением свободы. Контрпредложения и другие новые элементы в переговорах требуют новых инструкций от министерства иностранных дел.
