нечеловеческие животные способны формировать абстрактные понятия. Философская и психологическая литература содержит множество попыток объяснить, что такое абстрактные понятия и как они могут быть сформированы (например, Barsalou 1999; Gärdenfors 2000; Mandler 2004). Если вы хотите отвергнуть эти попытки, то должны тщательно объяснить, почему они потерпели неудачу. Я не могу сделать это здесь, но основные проблемы должны быть достаточно знакомы, чтобы напоминание о них было достаточным для мотивации поиска альтернатив. (Подробный критический обзор широкого спектра теорий концепций см. в Gauker 2011).
Исторически сложилось так, что в попытках дать определение абстракции, восходящих к Локку (1975 [1689]), общим местом является идея о том, что абстрактные идеи формируются в процессе абстрагирования от перцептивных представлений. Есть по крайней мере три вопроса об этом процессе, которые, насколько я могу судить, никогда не решаются однозначно. Первый из них таков: Как разум выбирает класс восприятий, из которых можно сделать абстракцию? Почему, например, разум может абстрагироваться от восприятия четырех пуделей, а не от трех пуделей и кошки? Ответ не может заключаться в том, что разум понимает, что у пуделей, но не у кошки, есть что-то общее, поскольку способность распознать эту общность должна быть продуктом процесса, а не его стимулом.
Второй вопрос заключается в следующем: Как из всех абстрактных идей, которые могут быть абстрагированы от восприятия, например, четырех пуделей, разум выбирает те, которые нужно абстрагировать? Некоторые из бесконечных возможностей таковы: один из этих четырех, пудели, пушистые вещи, домашние животные, лающие домашние животные, млекопитающие, самодвижущиеся. Третий вопрос: если идея, которую нужно абстрагировать, еще не присутствует в перцептивном представлении, как разум может ее абстрагировать? А если она уже присутствует в перцептивных репрезентациях, то как разум вообще приобрел способность формировать такие концептосодержащие перцептивные репрезентации? Конечно, эти вопросы становятся еще более сложными, если мы не можем предположить, что этот процесс опосредуется разговорным языком.
Красная селедка абстракции приводит к ложным дихотомиям. Многие авторы в области познания животных представляют выбор объяснений исключительно как выбор между предположением, что животное полагается на ассоциации между сенсорными впечатлениями, и предположением, что животное постигает общие правила с помощью абстрактных понятий. Например, описывая поведение животных, использующих орудия труда, Сид и Бирн пишут:
Подобное поведение вызывает интригующую возможность того, что животные представляют физические свойства и силы, вовлеченные в процесс использования инструмента, абстрактным, концептуальным образом: в терминах таких свойств, как жесткость, непрерывность и связанность. Более простая альтернатива заключается в том, что мышление животных основано на перцептивных характеристиках объектов (их форме, ощущении и пространственной ориентации).
(Seed and Byrne 2010: R1034)
(Сравните, например, Hauser 1997: 289; Call 2010: 83; Seed et al. 2011: 90; Mayer et al. 2014: 1; Albiach-Serrano et al. 2015: 176.) Эта дихотомия ложна, поскольку, как мы увидим, она игнорирует возможность отчетливой когнитивной активности на уровне образной репрезентации.
Элементы образного познания
Готовых теорий образного познания не существует. Ранние работы по ментальному вращению, особенно работы Шепарда и Метцлера (1971), пробудили в психологии мысль о возможности образного решения задач. Последующие дебаты, представленные, например, в критике Пилишина (1973) и защите Косслина (1975), были сосредоточены на вопросе о том, реальны ли мысленные образы. К сожалению, эти дебаты так и не переросли в исследовательскую программу, направленную на определение типов проблем, которые могут быть решены с помощью имагинативного познания.
Вот неполный список когнитивных проблем, которые могут быть решены с помощью мысленных образов: 1) Выяснение того, как предметы разбираются и собираются вместе. Если мне нужно заменить неисправную шайбу в кране, я могу разобрать шайбу, записать мысленный фильм о том, как детали расходятся, а затем воспроизвести этот мысленный фильм в обратном порядке, чтобы снова собрать кран. 2) Отслеживание объектов. В определенных пределах мы можем отслеживать объекты, перемещающиеся в пространстве, даже если они претерпевают определенные изменения (Scholl 2001). 3) Элементарное понимание причинно-следственных связей. Наше образное восприятие определенных моделей движения (например, тех, которые изучал Мишотт 1963) может квалифицироваться как элементарное понимание причинно-следственных связей. 4) Образное представление сходства. На основе имагинативного представления незнакомой вещи x и ее поведения мы можем представить x как более похожую на знакомую вещь y, чем на знакомую вещь z, и на этой основе сформировать имагинативное ожидание того, что она будет делать.
Любое более глубокое понимание имагинативного познания будет опираться на описание имагинативной репрезентации. Имагинативная репрезентация, как я предполагаю, имеет два основных аспекта. Первый аспект заключается в представлении пространственных конфигураций. Пространственные конфигурации состоят из дискретных объектов, их форм, их частей, их поверхностей, конфигурации частей каждого объекта и расположения объектов относительно друг друга. Можно предположить, что пространственная конфигурация представляется в силу изоморфизма между элементами представления и их отношениями друг к другу, а также элементами изображаемой сцены и их пространственными отношениями друг к другу.
Второй аспект заключается в представлении местоположения объекта в многомерном пространстве градированных качеств. Можно сказать, что сама репрезентация имеет местоположение в пространстве перцептивного сходства. Пространство перцептивного сходства - это аспект или модель когнитивной функции, хотя оно и не соответствует напрямую неврологическим свойствам. Каждое измерение является мерой некоторого более или менее непрерывно изменяемого, воспринимаемого качества, которым может обладать наблюдаемый объект или расположение объектов. Например, существует ряд измерений, которые измеряют различные аспекты цвета. Будут измерения, измеряющие различные аспекты формы. Кроме того, существуют измерения, измеряющие качества, которые не так легко приходят на ум, например, рывковость движения. Движения белки более резкие, чем движения кошки (Мандлер [2004] подчеркивает роль, которую резкость движений играет в представлении младенца об одушевленности).
Я предполагаю, что восприятие можно частично смоделировать как запись метки в пространстве перцептивного сходства. Точки в пространстве перцептивного сходства соответствуют точкам в пространстве объективного качества, размеры которого измеряют качества, которыми на самом деле обладает воспринимаемый объект. Соответственно, можно сказать, что восприятие, рассматриваемое как отметка в пространстве перцептивного сходства, представляет собой местоположение воспринимаемого объекта в пространстве объективного качества. Если метка x находится ближе к метке y, чем к метке z в пространстве перцептивного сходства, то разум представляет x как более похожую, при прочих равных условиях, на y, чем на z. Если в результате акта восприятия метка записывается биологически ненормальным образом, то можно сказать, что метка искажает информацию. Кроме того, геометрия пространства перцептивного сходства может не совсем совпадать с геометрией пространства объективного качества, и это несоответствие может быть источником устойчивых иллюзий, таких как иллюзия Мюллера-Лайера. (Более полное изложение идей, изложенных в этом параграфе, см. в Gauker 2011, глава 6).
Не только восприятия, обусловленные сенсорным контактом с внешними объектами, могут
