Живое Серебро - Anne Dar

– Пятикровки живучие, – сама не зная зачем, я вдруг захотела поддержать его этим замечанием.

– Ребёнку могло и не передаться моё пятикровие.

– Да уж, совсем не радужное у нас прошлое.

– Зато радужным может быть наше будущее, – он поднял свой бокал, я сразу же поспешила поднять свой, и мы чокнулись.

Пока мы запивали тост, я думала о том, что же конкретно он мог иметь в виду под “нашим” будущим: его отдельно и моё отдельно, или всё-таки это было сказано про вероятность чего-то общего?..

В камине приятно затрещали поглощённые огнём дрова, я отставила бокал.

– Вкусное вино, – решила заметить я.

– А как тебе остальное угощение?

– Вкуснее, чем всё, что я пробовала в Дилениуме.

– Честно?

– Ничего более вкусного в своей жизни не ела, – ухмыльнулась я, продолжая ковырять пальцами подгоревшую картофелину. – Хотя глотать немного сложно из-за проблемы с горлом, ну ты сам слышишь, какой у меня теперь голос… А так я ведь люблю вкусно покушать, знаешь? Это связано с тем, что я не чистый Металл, а суррогат.

– Знаю. Твоё восстановление так долго и сложно протекает тоже из-за того, что ты суррогат.

Встретившись с ним взглядом, я сначала замерла, а потом спросила:

– О чём ты?

Он что-то знал. То, чего не знала я. Я это видела и хотела, чтобы он сказал. Тяжело вздохнув, он всё же решил рассказать:

– Ты сильна, как Металл, но… Суррогаты немного слабее чистых Металлов. В общем… В Руднике делали анализы и выяснили, что биологические данные Франций, которая является суррогатом, значительно отличаются от биологических данных чистых Металлов.

– И что это значит? – из-за недоброго предчувствия, к моему горлу подступил ком.

– У вас такие же сверхспособности, как и у остальных Металлов, но… – ох уж эти “но”! – В отличие от организмов чистых Металлов, обладающих остановкой всяческого старения, в ваших организмах старение не остановлено, а значительно замедленно. Главный учёный Рудника утверждает, что чистые Металлы едва ли не бессмертны, в то время как суррогаты могут прожить всего около двух человеческих жизней.

Я нервно сглотнула и, отложив недоеденную картофелину на тарелку, заговорила вдруг осевшим голосом:

– Я подозревала что-то такое… Кхм… Что я не такая, как остальные Металлы. Не всесильная.

Рука Радия совершенно неожиданно и с внезапной страстью легла поверх моей руки:

– Ты очень сильная, Деми! Очень!

Я грустно ухмыльнулась:

– Не помню, когда меня в последний раз называли по имени… Ты как будто воскрешаешь во мне человека, которого, как я думала, давно уже нет. Удивительно. Я до сих пор считала, что никогда уже не встречусь с Дементрой или Демой, но вот же она… Спасибо, Трой.

– Мы всё ещё помним наши имена, – мягко улыбнулся мой собеседник, всё ещё не убирая своей руки от моей, что меня и радовало, и смущало одновременно. – Но я теперь Радий и предпочитаю им оставаться. Трой в прошлом.

– А я больше не хочу быть Ртутью. Вернее, не хочу быть только Ртутью. Я и Металл-то как будто ненастоящий, всего лишь суррогат… Поэтому, можешь иногда называть меня по имени? Дементрой, Демой или Деми, как тебе больше нравится.

– Благодарю за разрешение, ведь мне очень нравится твоё человеческое имя, – он убрал руку с моей, и я чуть не расстроилась из-за этого, как вдруг он поднёс большой палец этой же руки к моим губам и, с мягкой улыбкой, стал вытирать им что-то рядом с правым уголком моих губ. – У тебя сажа от печёной картошки… Вот тут.

Так сильно я в своей жизни точно ещё не смущалась! Почувствовав, как к моему лицу приливает краска, я чуть отстранилась назад от его руки и начала быстро тараторить:

– У меня все руки в саже… Ой… Нужно бы помыть… А ты своей заботой, знаешь, немного похож на Берда.

– Кто такой Берд? – мгновенно нахмурился Радий, явно неправильно поняв меня.

– Мой отец… Вернее, отчим, который был мне как отец…

– Тогда это, наверное, хорошее сравнение, – довольно хмыкнул Металл.

– Он тоже был такой же заботливый по отношению к маме. Жаль, она его не любила… – поняв, что говорю совершеннейшие глупости, я резко вскочила на ноги. – Мне нужно помыть руки. Ужин был просто волшебным… Спасибо.

– Ведро с чистой водой стоит на ступенях крыльца, – уже мне в спину добрасывал парень, пока я на человеческой скорости спешила к выходу. – Осторожнее, не опрокинь…

Я резко захлопнула за своей спиной дверь. И сразу же спрятала в измазанных сажей руках своё пылающее лицо: зачем я сказала о том, что он своей заботой похож на Берда, который любил мою мать безответно? Он ведь может неправильно понять меня!

Поспешно спустившись к ведру, вымыв в нём руки и заодно ополоснув лицо, я вытерлась полотенцем, лежавшим рядом на деревянной подставке.

Вернувшись в дом, я пожелала спокойной ночи своему знакомому – может, всё-таки другу? – уже успевшему убрать остатки ужина, а сама направилась в комнату на второй этаж, решив, что сегодня буду спать там.

Переодевшись в свободный спортивный костюм, я села подле платяного шкафа и начала медленно осознавать суровую реальность: моя жизнь конечна и, по моим внутренним ощущениям, первую её часть я уже доживаю, и скоро начну проживать вторую, за которой наступит пусть и красивая, но старость, которая неизбежно завершится смертью. У меня в запасе не так много времени, как я думала. Не бесконечность попыток, а всего два шанса на жизнь, один из которых я уже почти израсходовала. Как же страшно ошибиться снова, сделать неправильный выбор, повернуть не в тот поворот! Но у меня слишком мало времени, чтобы тратить его на страхи – всего лишь одна моя жизнь. Значит, нужно срочно начинать жить: здесь и сейчас.