позорным скандалом. Шоу-девушка по имени Киттенс, за которой пожилой банкир начал ухаживать, когда ей было шестнадцать лет, подала на Селигмана в суд, требуя 100 000 долларов за отказ от своего обещания жениться.
Джефф приехал в центр города, чтобы стать свидетелем столпотворения, словно турист, переживший катастрофу. Но присутствие видного банкира, который был замечен за зрелищем с безмятежной отрешенностью, казалось, временно успокоило рынок, отмечала тогда одна газета.
Ранее в том же году J. & W. Seligman & Co. основала два инвестиционных траста. После краха компания столкнулась с сильным спадом, который заставил ее приступить к сокращению расходов и увольнениям. Тем не менее компания оказалась в более выгодном положении, чем многие конкуренты, поскольку не занимала денег для стимулирования спекулятивных покупок.
Гораздо сильнее пострадали Lehman Brothers и Goldman Sachs, которые на фоне бума на фондовом рынке в 1920-х годах достигли новых высот, а затем потерпели крах. После ухода Генри Голдмана партнерство Goldman Sachs с Lehman Brothers постепенно распалось. В 1926 году фирмы официально оформили развод, разделив между собой список клиентов-андеррайтеров, которых теперь насчитывалось шестьдесят, причем большинство осталось за Goldman Sachs.
В обеих фирмах теперь доминировали новые личности. Хотя Филип Леман оставался титульным главой Lehman Brothers до 1930-х годов, он все чаще передавал бразды правления своему сыну Роберту, получившему образование в Йельском университете. Бобби пришел в Lehman Brothers в 1919 году после службы во Франции в составе американских экспедиционных сил. Будучи знатоком искусства, он помогал собирать и расширять коллекцию шедевров своего отца. "Точно так же Бобби собирал людей", - вспоминал партнер Lehman Герман Кан, который пришел в фирму в 1928 году в качестве офисного работника. "Когда кто-то из них ему нравился, он покупал его и приносил в фирму". Кан отметил, что Бобби "явно больше интересовался искусством, чем банковским делом", а его "гением было собирать способных людей, которые понимали, как разумно использовать деньги". И добавил: "Бобби не был техником. Он не мог наладить финансирование. Но он открывал все двери".
Бурная личная жизнь Бобби включала в себя три брака, и его партнерам казалось, что он особенно стремится влиться в христианское общество. "Бобби хотел стать епископалом", - рассказывал один из партнеров. "Он был еврейским антисемитом". Другой вспоминал: "Бобби был очень увлечен социальными различиями и переходом от еврея к нееврею. Для него было большим событием, когда я стал директором SOCAL [Standard Oil Company of California]. Не потому, что это значило много денег, а потому, что Леманы, еврейская фирма, поймали одну из крупных нефтяных компаний, которые, как известно, имели дело только с язычниками".
В Goldman Саксы наняли Уоддилла Катчингса, друга и однокурсника Артура Сакса по Гарварду, чтобы заполнить пустоту, образовавшуюся после ухода Генри Голдмана. Уроженец Теннесси, юрист, Катчингс был стройным, красивым и обаятельным. Он также мог быть безжалостным и властным. Потрясенный его блеском, Уолтер Сакс занял почтительную позицию по отношению к Катчингсу, который втянул Goldman Sachs в рискованные предприятия, которые заставили бы содрогнуться осторожного основателя партнерства Маркуса Голдмана. Одним из них было создание в декабре 1928 года Goldman Sachs Trading Corporation, которая под руководством Катчингса породила другой инвестиционный траст, Shenandoah Corporation, который в свою очередь основал третий траст, Blue Ridge Company. Первоначально Goldman Sachs Trading Corporation выпустила акции на сумму 100 миллионов долларов (1 миллион акций номинальной стоимостью 100 долларов каждая). Акции поступили на рынок по цене 104 доллара и быстро выросли в цене, более чем вдвое к февралю 1929 года.
В своей книге, посвященной краху 1929 года, экономист Джон Кеннет Гэлбрейт указывает на то, что взлетевшая цена акций "не была нерастворенным результатом общественного энтузиазма по поводу финансового гения Goldman Sachs". Скорее, торговая корпорация искусственно завышала цену своих акций, "скупая в большом количестве свои собственные ценные бумаги". По сути, цепочка трастов подпитывала друг друга.
Тем временем Lehman Brothers создал Lehman Corporation, представив новый инвестиционный траст за месяц до падения рынка. К 1930 году акции Lehman Corporation потеряли половину своей стоимости, а партнерство потеряло в результате краха примерно 13 миллионов долларов. Но потери Goldman Sachs Trading Corporation были просто чудовищными: 121,4 миллиона долларов. На ее долю пришлось ошеломляющих 70 процентов кровопускания четырнадцати ведущих инвестиционных трастов. Саксы в конце концов вытеснили Катчингса из фирмы, и Уолтер Сакс вместе с Сиднеем Вайнбергом, бывшим офисным мальчиком, воспитанным Полом Саксом, приступил к нелегкой задаче по разгону Торговой корпорации. Уолтер вставал в четыре утра и работал до десяти вечера, повторяя этот изнурительный ритуал изо дня в день. "По мере того как рынки улучшались, мы начали продавать, продавать и продавать".
На компанию Goldman Sachs, репутация которой была подорвана, обрушился целый каскад исков от инвесторов. Отойдя от дел, Сэм Сакс оставался в неведении относительно разрушительного ущерба, нанесенного фирме. "С возрастом его разум начал давать сбои", - вспоминал Уолтер. Он думал, что знает, что происходит, но всегда говорил мне: "Лишь бы имя не пострадало". Но, бедняга, он не знал... слава богу, не понимал... что имя пострадало". Когда старший Сакс умер в 1935 году, в возрасте восьмидесяти трех лет, фирме еще предстояли годы, чтобы вернуть себе доброе имя.
Спустя десятилетия после краха Уолтер размышлял о том, что заставило его фирму действовать так безрассудно в конце 1920-х годов. "Завоевать мир! Не только жадность к деньгам, но и власть подстегнула его, и это было большой ошибкой, потому что я признаю, что все мы находились под влиянием жадности"
Все чувства, которые Генри Голдман мог испытывать, наблюдая за тем, как мучаются Саксы, были сглажены его ужасом от того, что фирма, носящая его фамилию, стала общенациональным талисманом недобросовестных финансистов. Еще до краха Генри догадывался, что Кэтчинг ведет фирму в плохом направлении. "Я знаю, что вы не любите лесть, - писал ему в 1928 году арт-дилер Джозеф Дювин, - но я постоянно слышу от видных людей в центре города, что Goldman Sachs сегодня совсем не на высоте. Люди говорят, что их бизнес не совсем на высоте".
"Я, конечно, достаточно самолюбив, чтобы радоваться, если это правда, что меня не хватает, - ответил Генри, - но мне не менее жаль, что великое старое имя, для создания которого я так много сделал, катается на санях".
По словам внучки Генри, Джун Бретон Фишер, он пережил крах практически без потерь: "Личные средства Генри остались нетронутыми крахом. Он избегал участия в трастах, считая их слишком рискованными". Уволившись из Goldman Sachs, Генри поступил на
