тяжестью негативных последствий для здоровья людей, живущих в шахтерских поселках. "Врачей не готовят к диагностике и лечению заболеваний, вызванных загрязнением тяжелыми металлами", - сказал он. Во многих деревнях и общинах, где ведется кустарная добыча , нет элементарных медицинских клиник для лечения простых недомоганий, не говоря уже о припадках или раковых заболеваниях". Жермен считает, что за проблемы со здоровьем населения, с которыми сталкиваются горнодобывающие общины, ответственны многие стороны, но особенно резкие слова он адресовал иностранным горнодобывающим компаниям:
Горнодобывающие компании не контролируют сток сточных вод со своих перерабатывающих предприятий. Они не убирают разливы химикатов. Токсичная пыль и газы от горных заводов и дизельного оборудования распространяются на многие километры и вдыхаются местным населением. Горнодобывающие компании загрязнили весь регион. Все посевы, животные и рыбные запасы загрязнены.
Жермен отметил, что Горный кодекс страны содержит положения, призванные предотвратить сброс токсичных отходов горнодобывающими компаниями, однако ни одно из этих положений или других законов об охране окружающей среды не соблюдается должным образом. "Прежде чем получить концессию, горнодобывающие компании должны представить правительству план по утилизации отходов. Конечно, они не придерживаются своих планов. Но правительство также не направляет людей для контроля за их деятельностью".
Я спросил Жермена, почему, по его мнению, конголезское правительство не привлекло его для помощи в организации более обширной программы тестирования и системы контроля за утилизацией отходов на крупных шахтах. Он вздохнул и объяснил, что правительственные чиновники предсказуемо хотят максимизировать роялти, что означает максимизацию добычи руды, а значит, позволить горнодобывающим компаниям делать все, что им заблагорассудится, лишь бы роялти платили. Исследования, которыми занимался Жермен, мешали, а не способствовали реализации этой цели. На него оказывалось давление, чтобы он прекратил проводить те испытания, о которых он мне рассказывал. "Дело не только в иностранных горнодобывающих компаниях", - объяснил он. "Конголезские компании не менее виновны в том, что сбрасывают отходы в окружающую среду. Им тоже не нравится моя работа".
Жермен вполне обоснованно считает, что шансы на то, что последствия добычи полезных ископаемых в Медном поясе для здоровья населения улучшатся, невелики , пока компании не будут вынуждены придерживаться минимальных стандартов устойчивого развития и защиты окружающей среды. "Как в Америке", - сказал он.
"Что нужно сделать, чтобы добраться туда?" спросил я.
Жермен потянулся было к задумчивому ответу, но промолчал и лишь устало пожал плечами.
В начале моих поездок в Конго сложилась закономерность: слухи о моих вылазках в районы кустарной добычи распространялись, и вскоре после этого одному из моих гидов звонили или оставляли сообщение в гостевом доме с просьбой о встрече. Не успел я встретиться с Жерменом, как Филипп сообщил мне, что его попросили организовать встречу с организацией под названием Investissements Durables au Katanga ("Устойчивые инвестиции в Катанге"), или IDAK. IDAK активно работает в секторе кустарной добычи в ДРК, и три члена руководства организации - Алекс, Фортунат и Мбуйя - попросили меня встретиться с ними в церкви в Лубумбаши. Мы сидели на пластиковых стульях в помещении, которое, судя по всему, было кладовой. В комнате не было света, только настольная лампа и два открытых окна, через которые в комнату проникал шум автомобильного движения. Руководители IDAK, казалось, пытались внушить мне, что организация играет важную роль в оказании помощи старателям.
"Мы основали IDAK в 2011 году, чтобы предоставить представителям местных органов власти, национального правительства, гражданского общества и горнодобывающих компаний возможность обсудить проблемы, стоящие перед горнодобывающим сектором, и совместно найти решения", - объясняет Алекс. "IDAK стремится улучшить сотрудничество между заинтересованными сторонами и укрепить потенциал и навыки гражданского общества для поддержки старателей".
Алекс добавил, что IDAK пользуется международной поддержкой и получает большую часть финансирования от Deutsche Gesellschaft für Internationale Zusammenarbeit ("Немецкое общество международного сотрудничества"), консалтинговой компании, которая консультирует правительство и корпорации Германии по вопросам устойчивого развития и международного развития.
"Финансирование было инициировано немецкими автомобильными компаниями, чтобы помочь очистить их цепочки поставок кобальта, - говорит Алекс.
Команда IDAK поделилась копией всеобъемлющего руководства, опубликованного ими в 2014 году, в котором изложены рекомендации по корпоративной социальной ответственности в конголезском горнодобывающем секторе.
"Это руководство включает в себя план по выводу детей из кустарной добычи, - пояснил Мбуйя.
Помимо борьбы с детским трудом, в плане КСО компании IDAK описывались программы по укреплению местных сообществ, строительству и укомплектованию школ, развитию альтернативных источников средств к существованию, а также улучшению потенциала и инфраструктуры здравоохранения. Все это звучало очень многообещающе, но я не мог не задаться вопросом, почему так мало из этого происходит. Я рассказал о том, что видел в Кипуши: сотни детей, копающихся в грязи за мизерный доход, тысячи людей, подвергающихся токсическому воздействию, и никакого мониторинга нарушений трудового законодательства.
"Да, у нас есть эти проблемы, но без IDAK ситуация была бы еще хуже", - сказал Фортунат.
Должно быть, сотрудники IDAK прочитали на моем лице плохо скрываемый скепсис, потому что они еще час рассказывали о деятельности организации, направленной на улучшение условий жизни старателей. Они также подчеркнули важность своей роли посредника в урегулировании конфликтов между старателями и иностранными горнодобывающими компаниями.
"Если возникает земельный спор, мы стараемся решить его конструктивно. Если на шахте происходит авария, мы отстаиваем права пострадавших шахтеров", - сказал Мбуя.
Встретившись с несколькими людьми, такими как Маказа в Муквембе, я понял, что разрешение конфликтов по земельным спорам является важной инициативой, хотя я не слышал ни об одном случае, когда спор был бы разрешен в благоприятном для перемещенных лиц ключе.
Я спросил команду IDAK, что, по их мнению, является самым большим препятствием на пути их усилий по выводу детей с кустарных шахт. Неудивительно, что они ответили: "Бедность".
"Родителей заставляют приводить детей на шахты, чтобы они работали. Если бы родители получали хорошую зарплату, дети могли бы учиться в школе, а не работать на шахте", - говорит Мбуя.
Казалось бы, все очевидно, но почему же "хорошая зарплата" так труднодостижима? Может ли такая простая вещь, как разумная зарплата, решить некоторые проблемы, с которыми сталкиваются старатели, или хотя бы снизить уровень детского труда? Предположим на минуту, что выплата достойной зарплаты взрослым старателям поможет удержать детей в школе вместо работы в шахтах, а также поможет семьям оплачивать медицинскую помощь в случае болезни или травмы, откладывать деньги, чтобы противостоять перепадам доходов или другим несчастьям, а также ослабить напряжение и насилие в обществе. Допустим, достойная зарплата для взрослых могла бы обеспечить все это и даже больше - кто должен ее платить? Иностранные горнодобывающие компании будут утверждать, что они не нанимают старателей, поэтому ответственность лежит не на них, хотя кобальт, добытый старателями, попадает в их цепочки
