итальянский и голландский языки; позже - английский, испанский, даже немного польского и русского; к этому добавилась такая сильная доза классики, которая сочеталась с обучением спорту, общественным делам и военному искусству. В девять лет он начал посещать заседания риксдага; в тринадцать принимал послов; в пятнадцать управлял провинцией; в шестнадцать сражался в бою. Он был высок, красив, обходителен, щедр, милосерден, умен, храбр; чего еще может требовать история от человека? Его популярность в Швеции была настолько всеобъемлющей, что даже сыновья дворян, которых Карл IX казнил за измену, охотно шли к нему на службу.
Он не проявлял склонности Васа к вспыльчивости и жестокости, но она проявилась в его любви к войне. Он унаследовал от отца Кальмарскую войну с Данией; он вел ее рьяно, но чувствовал, что она ведет его в неверном направлении, и в 1613 году отдал Дании миллион талеров (10 000 000 долларов?) в обмен на мир и свободный проход шведских судов через проливы и Зунд. На этом этапе своей карьеры он был больше заинтересован в том, чтобы не допустить Россию на Балтику. "Если в какой-то момент, - писал он матери, - Россия... узнает о своей силе, она сможет не только напасть на Финляндию (тогда часть Швеции) с двух сторон, но и вывести на Балтику такой флот, который будет угрожать нашему Отечеству".6 Он послал своего самого находчивого генерала Якоба де ла Гарди на завоевание Ингрии, а в 1615 году сам осадил Псков. Сопротивление русских было нелегким, но, пригрозив союзом с Польшей, Густавус убедил царя Михаила Романова подписать мир (1617), признающий шведский контроль над Ливонией, Эстляндией и северо-западной Ингрией, включая территорию нынешнего Ленинграда. На время Россия была блокирована от Балтики. Густавус хвастался, что без разрешения Швеции Россия не сможет спустить на воду ни одного корабля.
Теперь он обратил свое внимание на Польшу, Сигизмунд III которой все еще претендовал на шведский трон. Католицизм к тому времени победил в Польше и жаждал еще одного шанса захватить Швецию; кроме того, Польша с большими портами в Данциге, Мемеле, Либау и Риге была тогда более сильным конкурентом, чем Россия, за контроль над Балтикой. В 1621 году Густавус во главе 158 кораблей и 19 000 человек осадил Ригу, через которую проходила треть польского экспорта. Ее население было преимущественно протестантским и могло не обидеться на лютеранского владыку. Когда Рига капитулировала, Густавус обошелся с ней мягко, чтобы приобщить ее к своему делу. Во время трехлетнего перемирия с Польшей он укреплял дух и дисциплину своей армии и, подобно своему современнику Кромвелю, превратил благочестие в инструмент боевого духа. Он изучал военное искусство Мориса Нассауского и научился выигрывать кампании благодаря быстрому передвижению и дальновидной стратегии. Он привлек техников из Голландии, чтобы те обучили его людей тактике осады и использованию артиллерии. В 1625 году он снова пересек Балтику, захватил Дерпт, подтвердил шведский контроль над Ливонией и полностью закрыл Литве доступ к Балтийскому морю. Годом позже его войска покорили Восточную и Западную Пруссию, которые были вотчинами польской короны; только Данциг устоял. Завоеванные области стали провинциями Швеции, иезуиты были изгнаны, лютеранство стало официальным. Вся протестантская Европа теперь смотрела на Густава как на возможного спасителя в великой войне, которая в то время опустошала Германию.
В мирное время он с меньшим гением, чем на войне, решал проблемы внутреннего управления. Во время своего отсутствия в походах он оставлял управление страной дворянам, а чтобы обеспечить их верность, позволял им монополизировать должности и покупать у короны огромные поместья за небольшие деньги. Однако он нашел время для стабилизации финансов, реорганизации судов, почтовой службы, больниц и помощи бедным. Он учредил бесплатные школы, основал Дерптский университет и богато одарил Уппсальский университет. Он развивал горное дело и металлургию, и не последнюю роль в его успехах сыграло то, что у Швеции появились материалы и навыки для производства вооружения. Он способствовал развитию внешней торговли, предоставляя монополии, и дал хартию Шведской компании Южных морей. Его министр Оксенстьерна, известный своим спокойствием в кризисных ситуациях, был потрясен энергией своего господина. "Король, - говорил он, - контролирует и управляет рудниками, торговлей, мануфактурами и таможнями так же, как рулевой управляет своим кораблем".7 Он умолял Густава остыть. "Если бы мы все были такими же холодными, как ты, - ответил король, - мы бы замерзли". "Если бы мы все были такими же горячими, как ваше величество, - ответил министр, - мы бы сгорели".8
Теперь шведский рыцарь жаждал ввязаться в Тридцатилетнюю войну. "Все войны в Европе идут вместе", - говорил он.9 Он с глубокой тревогой отмечал победы Валленштейна, продвижение габсбургских армий в северную Германию, крах датского сопротивления, союз католической Польши и католической Австрии; вскоре Габсбургская держава будет стремиться к контролю над Балтикой, и торговля, религия и жизнь Швеции могут оказаться во власти империи и папства. 20 мая 1629 года Густавус направил в шведский сейм предупреждение о планах Валленштейна сделать Балтику морем Габсбургов. Он рекомендовал нападение как лучшую защиту и просил нацию поддержать и профинансировать его вступление в Армагеддон, который должен был определить судьбу теологии. Швеция и так уже была сильно обременена его кампаниями, но Сейм и народ откликнулись на его призыв. С помощью Ришелье он уговорил Польшу на шестилетнее перемирие (сентябрь 1629 года). Девять месяцев он потратил на сбор кораблей, провизии, войск и союзников. 30 мая 1630 года он обратился к сейму с красноречивым и трогательным прощальным словом, словно предчувствуя, что больше не увидит Швецию. 26-28 июня его войска высадились на острове у Поморского побережья, и Густавус отправился навстречу славе и смерти.
3. Королева Кристина: 1632-54
Поскольку его дочь, наследница престола, была четырехлетним ребенком, он назначил регентом одного из самых выдающихся государственных деятелей той переполненной гениями эпохи - графа Акселя Оксенстьерна. Кристина позже описывала его: "В юности он много изучал и продолжал это делать, занимаясь делами. Его способности и знания о делах и интересах мира были очень велики; он знал сильные и слабые стороны каждого государства в Европе..... Он был честолюбив, но верен и неподкупен, хотя немного медлителен и флегматичен".10 У него была репутация молчуна, но ничего не сказать, особенно когда говоришь, - это половина искусства дипломатии. В течение двух лет он хорошо управлял Швецией, пока Густавус сражался на чужих полях. Затем, став регентом Кристины, он руководил армиями Швеции в Германии, а также делами внутри страны, и за эти двенадцать лет ни одна страна в Европе не
