передышку, запыхавшись. — Иди сюда! Трус!
— Настя! Угомонись! — уговаривает мою спину Михалыч. — Или я тебя уволю, к чертовой матери!
Переключаюсь на него. Уволит! Да я сама уйду! Сдался мне этот вшивый бар. Вдруг припомнились все обиды, которые причинил мне работодатель, все его козни за эти два года. Он лишал меня зарплаты, за то, что я отказывалась спать с ним, подсылал ко мне самых вредных клиентов в отместку, заставлял работать сверхурочно почти даром. А еще он старый похотливый козел, у которого изо рта постоянно вылетает словесное дерьмо!
Сфокусировала свой взгляд на новой цели, которая орёт на меня из-за стойки бара. Хватаю стул и от души запускаю его в работодателя, наверняка уже бывшего. Звон от разбитых бутылок перекрывает негромкую музыку, вызвав у меня прилив неконтролируемой радости в душе. Завизжав, я подпрыгиваю и, сделав в воздухе корявую бабочку, восклицаю: «Yes!». И тут же попадаю в стальные объятия. Сзади, словно обручем схватили и в ухо проорали:
— Есть! Я поймал! Держу…
Вот тварь белобрысая! Чтоб тебе век кофе горячего по утрам не видать!
Он выволакивает меня на улицу, где собрались все испуганные и любопытные посетители моего бывшего бара.
Глава 2
— Отпусти… — почти кричу шепотом, пытаясь вырваться из захвата. Но он держит крепко, прижимая к себе вплотную. — Отпусти! Я тебя не трону, уйду сейчас.
— Я тебя не боюсь. А вот ты и так уже бед наделала. Как рассчитаешься с хозяином бара за погром? — прямо в ушко шепчет парень, касаясь губами мочки.
— Уж тебя это никак волновать не должно. Благодаря тебе я разозлилась, — бью его пяткой по голени и жду момента, чтоб вырваться.
Парень вскрикивает, но стискивает мои ребра еще крепче. Куда мне с ним тягаться, вон какой амбал, я ему лишь до подбородка достать и могу.
— А я причем, если ты дикая такая?
— А вот обзываться не надо было.
— А вот обслуживать клиентов надо нормально, а не спать с открытыми глазами! — возмущается эта водонапорная башня, притискивая меня к стене, чтобы спрятаться от палящего солнца под навесом.
— Парень, ты ее крепче держи, сейчас подмога приедет. Я полицию вызвал, — Михалыч с опаской выглядывает с веранды, вытирая носовым платком свою лысину.
Услыхав о полиции, мой стражник выругался сквозь зубы, а я залилась смехом в истерике. Ну надо же! Преступница! Ну да, со мной только так и справиться можно, с помощью полиции. А ну и ладно, в участке хоть накормят и спать уложат. Ночевать-то мне всё равно негде. Я успокаиваюсь, едва слышно всхлипывая от обиды.
— Тебя как зовут? — спрашивает вдруг белобрысый, сильнее прижимаясь к моей филейной части.
— Ну, Настя… — я пытаюсь отпихнуть его от себя, показывая своё недовольство, но тот только смеется и жмётся еще сильнее. — Ты немного отодвинься, а то я попутно напишу на тебя заявление за домогательства. Всё равно в участке заняться нечем будет.
— Пиши… и про это напиши… — шепчет мне на ухо гад, и я чувствую, как под мою футболку пробирается горячая мужская рука, которая ловко обхватывает полукружие груди и начинает играть ее внезапно набухшим соском.
Я прикусила губу, чтобы не разразиться особо яркими ругательствами, боясь привлечь немного успокоившихся посетителей. Еще не хватало, чтоб добропорядочные граждане приморского города увидели, как именно один порочный и хамоватый блондин успокаивает разбушевавшуюся барменшу.
Вдалеке слышится вой сирен, и мне совсем тоскливо становится. Утыкаюсь лбом в стену моей бывшей работы и жалею себя. Что ж мне так не везет-то в жизни? Кому я так успела насолить за свои двадцать два с половиной года? И еще рука эта наглая под одеждой! Почему-то ноги слабеют и начинают трястись. Я прижимаюсь спиной к моему стражнику, чтобы не рухнуть к его ногам, как куль с мукой.
— Гад… я тебя найду… — шиплю я ему в самодовольное лицо, — я найду тебя! Ненавижу!
— Да я сам тебя найду, — ухмыляется наглец, и убирает свою руку от груди. — Такая горячая девочка!
Рядом резко тормозят сразу две полицейских машины, из которых выскакивают четверо крепких мужчин в темно-синей форме, с пистолетами наперевес. Ну да, куда же без пушек! Трое пробегают мимо нас и скрываются внутри бара, предполагая, что налетчики скрываются там. Один останавливается возле нас, но я не вижу его лица, зато узнаю голос. Денис Мурзин! Лучший друг моего Дрюни… не моего теперь.
— Насть? Что случилось? — спрашивает он, и меня жаром покрывает. Стыдоба какая!
— Это она разгромила мой бар! — верещит выскочивший баровладелец, возмущенный до предела.
Вокруг собралась внушительная толпа, переговариваются тихо, обсуждая неординарное событие. Полицейские окружили меня, усмехаются, попрятав оружие в кобуру. Похоже, они не знают, что делать со мной. Неслись-то на вооруженное нападение.
— Забирайте ее, — кивает на меня Михалыч, прекрасно понимая, что надолго меня не станут задерживать. Но надо же меня наказать. — Ну, чего стоите!
— Денис, надень уже на нее наручники… да и поехали, — командует один, главный, наверное.
Мои первые браслеты… надеюсь, что последние. Я бросаю косой, полный злобы, взгляд на растерянного блондина и хочу плюнуть ему в рожу. Справился, подлец! Я всё же плюю, на песок перед носком его белого кроссовка, чем вызываю улыбку на пухлых губах.
Сидя на заднем сидении полицейской машины, вдруг осознаю, что я снова одна в целом мире. Как и два года назад, до встречи с Андреем Дроздовым. Я все ждала предложения от него, он все находил отговорки и тянул время.
А я влюбленно заглядывала ему в рот и соглашалась, что нужно подкопить денег, что мы еще слишком молоды, что нам нужно притереться друг к другу… а также к моей подруге Маринке, по-видимому. Мы с ней не так давно дружим, работаем вместе просто.
Кстати, сегодня она не вышла на смену, позвонила Михалычу и сказалась больной, свалив на меня свою часть обязанностей. И это в самом конце курортного сезона, когда работы валом. Находится много людей, которые торопятся ухватить последние теплые деньки, чтобы поплескаться в море.
За моей спиной захлопывается решетка. Ее скрип и скрежет были такими зловещими, что я вздрогнула от нахлынувшей паники. Повернулась и схватилась за холодные прутья решетки, крикнула в удаляющуюся спину полисмена:
— Эй! Мне положен один звонок! — и зачем я вспомнила про это маленькое право, все равно некому звонить. Но очень уж не хотелось оставаться в одиночестве.
Мужик в форме хмыкнул и вышел за дверь, но закрывать ее не стал. Я присела на скамейку, понурив голову, вцепилась в свою светлую гриву. Я не плакса по
