свой собственный курс в отсутствии такого международного правительства и режима.
Эти дебаты между национализмом и империализмом вновь приобрели актуальность с падением Берлинской стены в 1989 г. Борьба с коммунизмом закончилась, и умы западных лидеров занялись двумя великими империалистическими проектами. Первый это Европейский Союз, постепенно лишающим свои страны-члены той власти, которая обычно ассоциируется с политической независимостью. А второй - проект установления американского "мирового порядка", в котором страны, не соблюдающие международное право, будут принуждаться к этому под давлением, как правило, американской военной мощи. Эти проекты являются империалистическими (хотя их сторонники не любят их так называть) по двум причинам. Во-первых, их цель - вывести принятие решений из рук независимых национальных правительств и передать их в руки международных организаций и правительств. И, во-вторых, как сразу видно из написанных (как отдельными личностями, так и поддерживающими организациями) бумаг, эти усилия являются частью политической традиции, черпающей свое историческое вдохновение в Римской империи, Австро-Венгерской империи и Британской империи. Например, аргумент Чарльза Краутхаммера в пользу американского "всеобщего господства", написанный на заре указанного периода, призывает Америку создать на земле "супер-суверен", который будет контролировать "вечные протесты... суверенов" конкретных народов. Краутхаммер использует латинский термин pax Americana для описания этого видения, ссылаясь на образ Соединенных Штатов как нового Рима. Как Римская империя, предположительно, установила pax Romana (или "римский мир"), который обеспечил безопасность и покой для всей Европы, так и Америка ныне обеспечит безопасность и тишину для всего мира.
Это цветение империалистических политических идеалов и проектов в последнем поколении должно было бы вызвать ожесточенные дебаты между националистами и империалистами по поводу того, как следует организовать мир политически. Но до недавнего времени дискуссии подобного рода в основном избегались. С тех пор когда Маргарет Тэтчер была свергнута ее собственной партией в 1990 г. за выражаемые ею сомнения по поводу Европейского Союза, практически никто из деятелей, обладающих влиянием в Америке и Европе, не проявлял интереса к борьбе с миропониманием, лежащим в фундаменте этих проектов империй-близнецов. Это сверхъестественное равнодушие позволило Европейскому Союзу и американскому "мировому порядку" продвигаться вперед, не вызывая бурных общественных дебатов. В то же время, политические и интеллектуальные представители этих проектов осознавали, что европейцам может не понравиться перспектива новой "Германской империи"; даже такой, которая номинально управляется из Брюсселя. Они также помнили, что американцы часто отвергали идею "американской империи". В результате почти все публичные обсуждения этих усилий проходили на туманном новоязе, пронизанном такими эвфемизмами, как "новый мировой порядок", "все более тесный союз", "открытость", "глобализация", "глобальное управление", "объединение", "суверенитет", "порядок, основанный на правилах", "универсальная юрисдикция", "международное сообщество", "либеральный интернационализм", "транснационализм", "американское лидерство", "американский век", "однополярный мир", "незаменимая нация", "гегемон", "субсидиарность", "игра по правилам", "правильная сторона истории", "конец истории" и т. д. Все это длилось целое поколение, пока, наконец, значение этих фраз не стало доходить до сознания широкой общественности с последствиями, которые мы сейчас видим. Ведет ли проявление националистических настроений в Британии и Америке к лучшему, еще неизвестно. Но можно согласиться с тем, что время пустой болтовни прошло. Начинается спор между национализмом и империализмом. Империализм и национализм - грозные противоборствующие идеалы, в прошлом соперничавшие друг с другом. И они возобновили свой старый конфликт в наши дни. Каждая из этих позиций заслуживает того, чтобы ее тщательно и с должным уважением обдумали. В том числе, говорили о них прямо и недвусмысленно, чтобы мы все могли понять, о чем идет разговор. Будем надеяться, что эти давно назревшие дебаты будут проводиться откровенно, аргументированно и ясно.
Я написал эту книгу, чтобы изложить причины, почему мы националисты. Чтобы обсуждение было как можно более ясным и понятным, я буду понимать "глобализм" таким, каким он, очевидно, и является - версией старого империализма. И точно так же я не буду тратить время, пытаясь сделать национализм красивее, назвав его "патриотизмом", как это делается сегодня в кругах, где национализм почитается чем-то неприличным. Обычно под патриотизмом понимается любовь или лояльность человека к своей независимой нации. Термин национализм можно использовать таким же образом. Так говорят об итальянском национализме Мадзини или индийском национализме Ганди. Но национализм может пониматься и шире. Как я уже говорил, давняя традиция использует этот термин для обозначения теории наилучшего политического мироустройства, то есть антиимпериалистической теории, стремящейся создать мир свободных и независимых наций. Именно таким образом я буду использовать его в этой книге.
Как только события станут рассматриваться в свете этого давнего противостояния двух непримиримо противоположных способов мышления о политическом миропорядке, так весь предмет станет легче понимаем, и может возникнуть более разумная дискуссия.
Моя аргументация следующая.
В первой части книги - "Национализм и западная свобода" - я очерчу исторические рамки, позволяющие понять противостояние между империализмом и национализмом в том виде, как оно развивалось среди западных государств. Я познакомлю читателя с различие между политическим миропорядком, основанным на национальных государствах, стремящихся контролировать лишь одну нацию; и миропорядком, чья цель - принести мир и процветание, объединив человечество единым политическим режимом, каковым является имперское государство.
Это различие занимает центральное место в политической мысли еврейской Библии ("Ветхого Завета"). С началом Реформации это видение вдохновило на отказ от власти Священной Римской империи такие национальные государства, как Англия, Нидерланды и Франция. Так начался четырехвековой период, в течение которого народы Западной Европы и Америки жили в условиях новой протестантской конструкции политического мира, в которой национальная независимость и самоопределение стали рассматриваться как основополагающие принципы. В действительности, эти принципы стали видеться как одно из самых драгоценных человеческих завоеваний и фундамент всех наших свобод. Миропорядок, основанный на независимых нациях, позволил "экспериментирование" с различными формами самоуправления, религии и культуры, что принесло пользу всему человечеству.
В эпоху Второй мировой войны многие все еще считали принцип национальной свободы ключом к справедливому, многоцветному и относительно мирному сосуществованию. Но Гитлер все это изменил. И сегодня мы пожинаем последствия этого, когда постоянно повторяют упрощенный нарратив, утверждающий, будто "национализм стал причиной двух мировых войн и Холокоста". И кто же теперь захочет быть националистом, если национализм означает поддержку расизма и кровопролития в невообразимых масштабах?
Учитывая, что национализм считается причиной величайшего зла нашей эпохи, неудивительно, что старые интуиции в пользу национальной независимости постепенно ослабели и дискредитировались. Сегодня многие считают преданность человека национальному государству и его независимости чем-то не только ненужным, но даже подозрительным с точки зрения морали. Многие больше не считают лояльность к нации и ее традициям надежным фундаментом, на котором строятся законы, по которым мы живем, регулируем экономику и принимаем решения по вопросам безопасности и обороны; на котором
