на суп.
Бассейн почти не изменился. На доске были рекорды начала 90-х, пара чьих-то рекордов из 70-х и дополнения за 16-й год некой Стефани Паши, побившей почти все рекорды девочек. В углу все так же стояли два больших шкафа для снаряжения, забитые досками для плавания. Канаты все так же в цветах Грэнби: зеленые чередовались с золотыми. Стену украшали все те же цветные баннеры из Холдернесса, Гротона, Проктора.
К счастью, когда умерла Талия, плавательный сезон уже закончился; оставалась только выездная встреча. Можете представить, чтобы пловцы входили в бассейн после такого, даже с новой водой?
Мне бы надо было думать о занятиях, пока я плавала, но (как странно) я думала о другом. Не помогало как то, что бассейн был таким большим и пустым, так и то, что очки для плавания не ладили с моим периферийным зрением и мне все время казалось, будто кто-то плывет рядом со мной.
Когда я изучала в интернете карты кампуса, то обнаружила скрупулезные вычисления: смотровая площадка расположена в двадцати футах над и в восьми футах от края бассейна, а высота перил площадки три фута, из чего следует, что человек, прыгнувший с перил, должен преодолеть двадцать три фута вниз и больше восьми вперед, чтобы достичь воды [22]. Люди прибегали к сложной геометрии, включающей траекторию тела в прыжке. Рисовали диаграммы.
Логика была такая: если Талия прыгнула, она могла не долететь, запрокинуться и удариться головой о край или же, наоборот, перелететь и упасть шеей на канат. Но проблема в том, что она не могла сделать сразу и то, и другое. Повреждение сонной артерии наводило на мысль об удушении, а синяки с правой стороны лица, не говоря о повреждении ствола головного мозга и задней части черепа, не могли возникнуть из-за падения на край бассейна или канат. Плюс на краю бассейна не было заметно следа от удара.
Школьницей я бывала в бассейне только во время сдачи нормативов по плаванию в конце каждого лета и зимы, перед началом байдарочного сезона. В первый раз я едва успела познакомиться с напарницами за несколько дней тренировок. Особенно унизительно было стоять там с моими пухлыми бледными ногами в купальнике Грэнби, облеплявшем бедра.
Талия утонула в таком же зеленом школьном купальнике, из чего следует, что она либо нашла его у бассейна, либо одолжила у кого-то из команды. Купальник был размера L, а Талия была девушкой миниатюрной. К тому же она не надела ни шапочки, ни очков. В промежности купальника обнаружились следы ДНК Омара Эванса — это стало одной из главных улик против него. Хотя в одной статье, которую мне прислала Фрэн на следующий год, говорилось о нестабильности ДНК в воде. Вода не могла занести в купальник ДНК Омара, но могла вымыть оттуда чью-то еще.
Кроме того, у нее во рту нашли его волос. Вообще-то, у нее во рту нашли два волоса. Один, два миллиметра в длину, соответствовал ДНК Омара, а другой, длиной три сантиметра, опознать не удалось. Полиция установила, что волос принадлежал кому-то из школьников, недавно плававших в бассейне. Я представила возражения Бритт: и тот, и другой волос могли уже находиться в воде, и Талия их просто вдохнула.
Я выдохлась. Я нечасто плавала, и хотя мои конечности были в хорошей форме, этого нельзя было сказать о легких. Я перекинула руки через канат и повисла на подмышках. Сколько кругом плавало волосинок, ниточек, ворсинок? Если опустить глаза на уровень воды, казалось, что она покрыта пылью.
Те детективы с «Реддита» нашли бы чем здесь заняться. Растянули бы свои мерные ленты, достали калькуляторы.
Много лет я считала, что Талию нашли у глубокого края (где еще полагается тонуть?), но потом узнала из «Выходных данных», что у мелкого; ее волосы так запутались за канат, что местному охраннику, которого вызвал учитель, обнаруживший Талию, пришлось спрыгнуть в бассейн и отрезать их, пока ехала скорая. Кроме того, я считала, что Талия плавала на поверхности, но потом, когда мой сын переживал фазу жести-и-кровищи, я узнала, что тела всплывают только через несколько дней. Если голова Талии находилась близко к поверхности, то лишь потому, что ее держали волосы, точно нитки — марионетку.
Стало ли причиной смерти утопление, сказать было трудно. У нее в легких была вода, но это значило, что она либо сделала несколько вдохов в воде, либо вода — возможно, уже бывшая у нее во рту, — попала в легкие, когда парамедики пытались откачать ее.
Вскрытие смогли провести только на следующий день после обнаружения тела, почти через два дня после смерти. Эта задержка объясняла отсутствие многих признаков утопления, таких как (ужасная подробность) пена в верхних дыхательных путях. В итоге судмедэксперту пришлось изучать ткани на микроскопическом уровне, где результаты были убедительными, если и не стопроцентными. Официальной причиной смерти было названо «утопление в результате травмы».
Бритт обратила внимание на уроке, что на месте преступления — первые несколько дней оно даже не считалось таковым — был бардак. Повсюду вода, налипшая грязь, Талии поцарапали руку, пока вытаскивали. Следы крови, обнаруженные позже на бетоне у мелкого края, даже кровь на дверной раме аварийного выхода — их, скорее всего, размазали неосторожные парамедики, поэтому любые заключения были тщетны. Плюс мало ли что могла смыть хлорка. В первый день никто не сделал тест на кровь.
В бассейне две двери. Другими словами, два способа войти и выйти — обе двери у мелкого края, одна напротив другой. Одна из них открывается в коридор, увешанный трофеями — блестящими новенькими кубками и поблекшими футбольными мячами из 1890-х, — который ведет к спортзалу, раздевалкам, прихожей и парадному входу. Этот же коридор вел к кабинету Омара — двадцать шесть футов [23] от двери бассейна, согласно интернету. Другая дверь — это аварийный выход, с огромным знаком «Cигнализация», не предназначенный для открывания снаружи.
У Омара имелся ключ не только от основной двери в спортзал (тот же главный ключ, что открывал большинство дверей в кампусе), но и от самого бассейна (уникальный). Как и у спортивного директора, мистера Шейвала. Как и у бедного мистера Уайсокиса, помощника спортивного директора, который первым обнаружил Талию в субботу, когда пришел поплавать. Кроме того, ключи были у тренеров по плаванию — в том числе у мамы Фрэн, миссис Хоффнунг, — и уборщиков. Многие учащиеся делали себе незаконные дубликаты главного ключа, но не ключа от бассейна. Кому охота рисковать из-за бассейна?
Когда его стали допрашивать, Омар сказал, что в тот вечер оставил дверь своего кабинета открытой. (В кабинете он осматривал ребятам плечи, перевязывал запястья. Там стоял его стол, медицинская кушетка, диван для ожидания, шумный ледогенератор.) Таким образом, он должен был увидеть любого, кто пошел бы к бассейну. Если только кто-то не пробрался в бассейн через аварийный выход или уже несколько часов не находился там. Но Талия не могла находиться там несколько часов; Талия была на сцене.
Омар должен был услышать, если бы кто-то кричал в бассейне, даже при закрытой двери. В «Выходных данных» Лестер Холт стоял в бывшем кабинете Омара, а его помощница стояла возле бассейна и кричала. Он отчетливо слышал ее крик. Мне это всегда казалось убедительным. (Но тут я снова услышала воображаемый голос Бритт: «А ледогенератор они при этом включали?»)
Перед тем как уйти в 23:18, Омар, как обычно, проверил здание и даже потянул за ручку застекленной двери бассейна, проверяя, закрыта ли она; она была закрыта. Нет, через стекло он не смотрел. Там было темно. Нужно будет сказать об этом Бритт: если бы Талия собралась поплавать, она бы включила свет.
Я перевернулась на спину и замедлила дыхание, глядя на потолок. Надо мной проплывали ровные доски, флаги. Я хотела, чтобы мои мышцы горели. Хотела выжечь все мысли о Талии, все, что я узнала, и нагрузить квадрицепсы, подколенные сухожилия, руки. Я хотела полностью выложиться. Тогда бы я смогла проспать всю ночь без снов и проснуться с ломотой во всем
