кто предложит наибольшую цену среди соперничающих кандидатов, финансируемых, как правило, иностранными державами. Так французские агенты, раздавая подарки обеими руками, купили польскую корону для дегенеративного Генриха Валуа (1573) - только для того, чтобы через год он был отозван обратно и стал править Францией как Генрих III.
Избирательный сейм искупил свою вину, когда после хаотического междуцарствия выбрал королем Стефана Батори (1575). Как князь Трансильвании он уже успел прославиться в политике и войне. Его агенты в Варшаве обещали, что в случае избрания он выплатит государственный долг, положит в казну 200 000 флоринов, вернет все территории, которые Польша потеряла из-за России, и пожертвует своей жизнью на поле боя, если потребуется, за честь и славу Польши. Кто мог устоять перед таким предложением? В то время как несколько богатых шляхтичей поддержали кандидатуру Максимилиана II Австрийского, семь тысяч членов избирательного сейма выступили за Батория. Он прибыл с 2500 войсками, покорил множество сердец, женившись на Анне Ягеллон, повел армию против Данцига (который отказался признать его) и заставил гордый порт заплатить штраф в размере 200 000 гульденов в национальную казну.
Однако дворяне не были уверены, что им нравится новый король с его проницательными глазами, реалистичным умом, устрашающими усами и властной бородой. Он презирал пышность и церемонии, одевался просто, носил заплаты, а любимым блюдом сделал говядину с капустой. Когда он обратился за средствами для кампании против России, ему нехотя предоставили недостаточные запасы. Опираясь на субсидии из Трансильвании, он выступил с небольшой армией и осадил Псков, тогда третий по величине из русских городов. Иван IV, хотя и был Грозным для своего народа, чувствовал себя слишком старым, чтобы противостоять столь энергичному противнику. Он запросил мира, уступил Ливонию Польше и позволил отрезать Россию от Балтики (1582). После смерти Ивана (1584) Баторий предложил Сиксту V завоевать всю Россию, объединить ее с Польшей, изгнать турок из Европы и привести всю Восточную Европу к папскому повиновению. Папа не стал возражать, но во время кропотливых приготовлений к этому крестовому походу Батория умерла (1586). Когда он перестал ее беспокоить, Польша признала его одним из своих величайших королей.
После года переговоров Сейм передал трон Сигизмунду III, который, будучи наследником шведской короны, мог объединить две страны, чтобы контролировать Балтику и сдерживать экспансию России. Половина его правления, как мы видели, была потрачена на тщетные попытки установить в Швеции свою власть и католическую веру . Внезапная смерть Бориса Годунова (1605), ввергнувшая Россию в беззащитный хаос, дала Сигизмунду еще одну возможность. Не советуясь с сеймом, он объявил о своей кандидатуре на московитский престол и двинулся с армией в Россию. Пока он два года осаждал Смоленск, его полководец Станислас Жолкевский разбил русских под Клушино, дошел до Москвы и убедил русских дворян принять сына Сигизмунда Ладисласа в качестве короля (1610). Но Сигизмунд отверг это соглашение; царем должен быть он, а не его сын. Взяв наконец Смоленск (1611), он двинулся к Москве. Он так и не дошел до нее, потому что зима застала его врасплох. Его неоплачиваемые солдаты взбунтовались, и в декабре 1612 года, за два века до Наполеона, его армия в беспорядке и страданиях отступила из России в Польшу. Все, что осталось после дорогостоящих походов, - это владение Смоленском и Северском и сильное вливание польского влияния в русскую жизнь.
Остаток правления Сигизмунда был чередой разорительных войн. Союз с Габсбургами вовлек его, к удовольствию императора, в дорогостоящую борьбу с турками, в которой Польшу спасло только мастерство ее генералов и храбрость ее войск. Густав Адольф воспользовался тем, что Польша была занята на юге, и вторгся в Ливонию; а Альтмаркский мир (1629) оставил Швецию хозяином Ливонии и Балтийского моря. Сигизмунд умер сломленным человеком (1632).
Сейм передал корону его сыну, так как Ладислав (Владислав) IV, тридцати семи лет от роду, проявил себя как полководец и завоевал много друзей своим откровенным и веселым характером. Он оскорбил Папу Римского, проявив терпимость к протестантизму в Польше и греческой православной церкви в Литве; в Торне (Торуни) он разрешил мирные публичные дебаты католических, лютеранских и кальвинистских священнослужителей (1645). Он поощрял искусство и музыку, покупал картины Рубенса и гобелены Гобелина, основал первый постоянный польский театр и ставил итальянские оперы. Он переписывался с заключенным в тюрьму Галилеем и пригласил к своему двору протестантского ученого Гроция. Он умер (1648) как раз в тот момент, когда великое казацкое восстание угрожало жизни польского государства.
2. Цивилизация
Польская экономика все еще оставалась средневековой. Внутренняя торговля находилась на стадии торгашей, внешняя торговля в основном ограничивалась Данцигом и Ригой, купеческий класс был ничтожен по богатству и редко попадал в сейм. Дворяне контролировали сейм, короля и экономику. Крупные поместья обрабатывались крестьянами, на которых распространялись феодальные правила, в некоторых случаях более суровые, чем в поместьях средневековой Франции. Знатный владелец сам устанавливал эти правила и следил за их соблюдением с помощью своих солдат. Он запрещал своим арендаторам покидать его владения без его согласия; он переводил их с места на место; он увеличивал или уменьшал их земли по своему желанию; он требовал от них несколько дней неоплачиваемого труда в год; он обязывал их покупать и продавать только у него или ему; он заставлял их покупать у него определенное ежегодное количество плохо сваренного эля; он мог призвать их детей служить ему в мире или на войне. Юридически они были свободны; они могли владеть и завещать имущество; но иезуит отец Скарга назвал их рабами.31
Жизнь в основном была сельской. Шляхта собиралась в Варшаве для коллективного голосования, но жила в своих поместьях, охотилась, ссорилась, любила, пировала, оказывала друг другу открытое гостеприимство и готовилась к войне. Браки заключались родителями; девушку редко спрашивали, и она редко сопротивлялась; предполагалось, что любовь, порожденная браком и воспитанием, будет более прочной, чем брак, порожденный любовью. Женщины были скромны и трудолюбивы. Сексуальная мораль была твердо соблюдена; мы не слышим о внебрачных любовных связях до восемнадцатого века.32 Мужчины, а не женщины, формировали манеры, за исключением того, что Цецилия Рената, вышедшая замуж за Ладислава IV в 1637 году, освежила итальянские влияния, привнесенные художниками и священнослужителями в более ранние времена; а Луиза Мари де Гонзага, на которой он женился в 1648 году, принесла с собой волну французских манер и речи, которая продержалась до двадцатого века. Польские танцы отличались серьезным изяществом, что уже в 1647 году заставило француза с восхищением говорить о полонезе.
Польское искусство не смогло удержать темп, заданный
