память как год освобождения, и когда два века спустя французы были изгнаны из Москвы, победившие русские установили в своей вновь испепеленной столице памятник Минину и Пожарскому, мяснику и князю, которые подали им столь героический пример в 1612 году.
Пожарский и князь Дмитрий Трубецкой пригласили светских и церковных представителей из всех регионов империи на совет по выборам нового правителя. Различные боярские семьи тянули за разные провода; в конце концов Романовы одержали верх; совет выбрал Михаила Романова, которому тогда было всего пятнадцать лет, и московское население, быстро собранное и быстро обученное, провозгласило его царем (21 февраля 1613 года). Народ, сохранив государство, смиренно вернул его дворянству.
Новое правительство подавило социальные беспорядки и бунты, подтвердило и расширило крепостное право, умиротворило Швецию, уступив ей Ингрию, и заключило четырнадцатилетнее перемирие с Польшей. Перемирие освободило из долгого плена отца Михаила, Федора Романова, которого Борис заставил стать монахом Филаретом. Михаил сделал его патриархом Московским и принял в качестве советника с таким влиянием, что в народе Филарета прозвали "вторым царем". Под совместным правлением отца и сына, несмотря на новые восстания и войны, в России после целого поколения потрясений наступил зыбкий и недовольный мир. Смутное время, начавшееся со смертью Бориса, закончилось воцарением Михаила, что положило начало династии Романовых, которая правила Россией до 1917 года.
ГЛАВА XX. Исламский вызов 1566-1648
I. ТУРКИ
На фоне внутренних конфликтов христианства, политических или теологических, некоторые вдумчивые люди были обеспокоены очевидным нейтралитетом, с которым Провидение смотрело на более серьезное противостояние между христианством и магометанством. Эта вера была изгнана из Испании, но Даруль-Ислам ("мир ислама") все еще был огромен. Он включал в себя Индонезию и северную Индию; более того, это была эпоха блестящей магометанской династии Моголов в Дели (1526-1707). Она охватывала Афганистан, большую часть Центральной Азии и весь Иран, где в этот период персидское искусство проявит свою закатную славу. К западу от Персии исламским царством была Османская или Турецкая империя, с которой по масштабам тогда соперничала только империя Испании. Она держала в своих руках все побережья Черного моря, контролировала устья Дуная, Днепра и Днестра, помогала своим союзникам, татарским ханам, контролировать Крым и устье Дона. Он захватил Армению, Малую Азию, Сирию, Аравию - весь Ближний Восток. Там он удерживал самые знаменитые города древнего и средневекового мира: Вавилон, Ниневия, Багдад, Дамаск, Антиохия, Тарс, Смирна (Измир), Никея (Изник), Мекка и Иерусалим, где по разрешению мусульман христиане поклонялись у гроба Христа. В восточном Средиземноморье под его властью находились большие острова Кипр, Родос и Крит. Северная Африка от Красного моря до Атлантики была в подавляющем большинстве мусульманской: Египтом управляли паши, назначаемые султанами; Триполи, Тунис, Алжир и Марокко находились под властью местных магометанских династий, чье подчинение султанам варьировалось в обратной зависимости от их удаленности от Константинополя. Это была эпоха династии Саадов (1550-1668) в Марокко, когда ее столица Марракеш гудела от торговли и блистала искусством. В Европе власть Османской империи простиралась от Босфора через Элладу (обычно включая Афины и Спарту), Балканы и Венгрию до Вены в пределах ста миль; через Далмацию до ворот Венеции; через Боснию и Албанию до папской Италии всего в одном прыжке через Адриатику. Там, как и в осажденной Вене, великий спор шел не между протестантами и католиками, а между христианством и исламом. Внутри этого мусульманского кордона христианство жило своей разделенной жизнью.
Как бы далеко на запад ни проник ислам, он оставался восточным. Константинополь был окном в Европу, но корни Османской империи простирались слишком далеко в Азию, чтобы позволить гордой Турции подражать Западу. В некоторых частях ислама жара пустыни или тропиков выжигала жизненный дух; безлюдные расстояния препятствовали торговле; люди не могли так жадно, как западноевропейцы, заниматься своими делами; они культивировали неподвижность и охотнее довольствовались тем, что есть. Неизменные ремесла ислама были изысканны, но требовали времени и вкуса и не поддавались масштабному производству. Караваны были терпеливы, но они не могли конкурировать с торговыми флотами Португалии, Испании, Англии и Нидерландов, которые использовали все водные пути в Индию; однако некоторые порты Средиземноморья, например Смирна, процветали за счет переброски товаров между кораблями и караванами. Магометанская религия вдохновляла людей на храбрость в войне, но на изнуряющий фатализм в мире; она убаюкивала их танцами дервишей и мистическими снами; и хотя в молодости она допускала великую науку, теперь она превратила философию в схоластику бесплодного педантизма. Улемы - ученые-богословы, писавшие законы на основе Корана, - воспитывали детей в верной ортодоксии и следили за тем, чтобы ни одна эпоха разума не подняла голову в исламе. В конфликте между религией и философией религия одержала решительную победу.
Кроме того, эта религия легко завоевывала земли, отвоеванные у христианства. В Константинополе, Антиохии, Иерусалиме и Александрии Восточная христианская церковь все еще имела патриархов, но христианское население быстро сокращалось. В Малой Азии армяне и в Египте копты оставались христианами, но в целом в Азии, Африке и на Балканах массы людей переходили в магометанство. Вероятно, причины были практическими: если они оставались христианами, их не допускали к государственным должностям, они платили значительный налог вместо военной службы, а из каждых десяти детей они должны были отдать одного сына на воспитание мусульманину-янычару для армии или бюрократии.
В остальном же христиане в исламе пользовались такой религиозной терпимостью, о которой, по словам магометан в христианских государствах, не мог мечтать ни один христианский правитель. В Смирне, например, у мусульман было пятнадцать мечетей, у христиан - семь церквей, у иудеев - семь синагог.1 В Турции и на Балканах греческая православная церковь была защищена турецкими властями от любых посягательств на ее богослужение.2 Пепис считал, что большая часть Венгрии уступила туркам, потому что под властью Османской империи она имела больше религиозной свободы, чем при католических императорах.3 Это, безусловно, относилось и к гетеродоксальным христианам. "Кальвинисты Венгрии и Трансильвании, а также унитарии последней страны, - сообщал сэр Томас Арнольд, - предпочли подчиниться туркам, чем попасть в руки фанатичного дома Габсбургов", а "протестанты Силезии с тоской смотрели на Турцию и с радостью приобрели бы религиозную свободу ценой подчинения мусульманскому правлению".4 Еще более поразительным является суждение ведущего христианского авторитета по истории современной Греции:
Многие греки, обладавшие высокими талантами и моральными качествами, настолько ощущали превосходство магометан, что, даже избежав призыва в султанский дом в качестве податных детей, добровольно принимали веру Магомета. Следует признать, что моральное превосходство османского общества сыграло не меньшую роль в обращении... чем личные амбиции
