что содержание атомарных частей определяет содержание комплексов в соответствии с правилами. Но распространенный рефрен о том, что ментальные состояния - это отношения к предложениям LOT, позволяет предположить, что сторонники LOTH часто имеют в виду нечто более сильное. Согласно этой более сильной концепции , репрезентации LOT проявляют те же основные репрезентативные и композиционные свойства, что и парадигматические предложения (см. Camp 2007 о "слабых-LOT" против "сильных-LOT").
Мы можем сделать эту более сильную концепцию более точной, отметив два свойства парадигматических предложений. Во-первых, составляющие предложения имеют произвольное отношение к своим референтам. Английскому слову "dog" не присуще ничего такого, что делало бы его особенно подходящим для обозначения собак в отличие от кошек или чего-либо еще. Напротив, картинка с изображением собаки особенно хорошо подходит для представления собак, потому что она похожа на них. Во-вторых, предложения имеют логическую форму. Их основные композиционные механизмы включают предикацию и логические константы, такие как отрицание, дизъюнкция, импликация, тождество, универсальная квантификация и экзистенциальное обобщение (см. Burge 2010a: 542-5 и Burge 2010b о "пропозициональном мышлении"). Сторонники LOTH часто подчеркивают эту особенность предложений. Например, Марголис и Лоуренс (2007: 562) пишут, что LOTH придерживается "синтаксиса, подобного языку", который "включает, по крайней мере, различие между предикатами и субъектами, а также логические устройства, такие как квантификаторы и переменные".
Оценивая LOTHA, я буду интерпретировать ее в этом более сильном смысле. В такой интерпретации LOTHA контрастирует с другими описаниями познания животных, которые совместимы с репрезентативной и вычислительной парадигмой, доминирующей в когнитивной науке (и предполагаемой здесь). Например, Рескорла (глава 3 в этом томе) рассматривает доказательства того, что животные ориентируются с помощью когнитивных карт, которые, если интерпретировать их в том, что он называет "строгим смыслом", имеют скорее геометрическую, чем логическую форму. Аналогичным образом, Гаукер (глава 2 данного тома) утверждает, что использование животными орудий труда и физические рассуждения можно объяснить образными представлениями, лишенными общих понятий, подобных тем, что ассоциируются с предикатами. Если эти гипотезы верны, то у животных есть по крайней мере некоторые когнитивные репрезентации, которые не поддаются ЛОТХ.
LOTHA представляет интерес, в частности, потому, что она дает возможность понять в рамках репрезентативной и вычислительной парадигмы современной когнитивной науки, различаются ли человеческое и животное познание по типу или только по степени. Если у людей есть ЛОТ, а у животных нет, то существует четкий смысл, в котором человеческое познание имеет принципиально иной формат репрезентации, чем познание животных. Напротив, если и у людей, и у животных есть LOT, то остается открытой возможность того, что, по крайней мере с точки зрения современной когнитивной науки, человеческое и животное познание различаются лишь в степени.
Аналоговые представления величин
Поскольку мы можем полностью объяснить познание животных, обращаясь к репрезентациям неязыкового формата, таким как когнитивные карты и образные репрезентации, у нас есть основания скептически относиться к LOTHA. В этом разделе я хочу кратко рассмотреть доказательства существования еще одного, но часто упускаемого из виду типа нелингвистических репрезентаций: аналоговых репрезентаций величины. Сотни исследований показывают, что широкий круг животных, включая млекопитающих, птиц и рыб, может представлять числа, продолжительность, темпы, расстояния, размеры и другие житейские величины (Gallistel 1990; Beck 2015). В качестве иллюстрации я рассмотрю ставший классическим набор экспериментов на крысах.
После обучения крыс нажимать левый рычаг в ответ на двухсекундную последовательность из двух тонов и правый рычаг в ответ на восьмисекундную последовательность из восьми тонов Мек и Черч (1983) тестировали крыс на промежуточных стимулах, либо удерживая продолжительность постоянной на уровне четырех секунд при изменении количества тонов, либо удерживая количество постоянным на уровне четырех тонов при изменении продолжительности тонов ( Рисунок 4.1 ). При неизменной продолжительности крысы чаще всего нажимали левый рычаг в ответ на два или три тона и чаще всего нажимали правый рычаг в ответ на пять, шесть или восемь тонов, что говорит о том, что они представляют количество тонов. При неизменном количестве крысы с наибольшей вероятностью нажимали левый рычаг в ответ на двух- или трехсекундный сигнал и с наибольшей вероятностью нажимали правый рычаг в ответ на пяти-, шести- или восьмисекундный сигнал , что говорит о том, что они также представляют длительность тонов. Напротив, крысы с одинаковой вероятностью нажимали правый и левый рычаги, когда им предъявляли четырехсекундную последовательность из четырех тонов. На первый взгляд может показаться удивительным, что крысы воспринимают четыре (среднее геометрическое), а не пять (среднее арифметическое) как точку субъективного равенства между двумя и восемью. Однако этот результат имеет смысл, если крысы представляют величины в терминах соотношений, поскольку 2:4 = 4:8.
Рисунок 4.1. Вероятность того, что крыса нажмет на правый рычаг, в зависимости от продолжительности или количества тонов.
Действительно ли крысы в этих экспериментах представляют длительность и количество? Или их поведение можно объяснить более просто - с точки зрения низкоуровневых акустических свойств, которые коррелируют с длительностью и количеством? Одна из причин считать, что крысы сами представляют длительность и количество, заключается в том, что они переносят свое обучение на разные модальности. Например, когда крыс обучают слуховым стимулам, как описано выше, а затем им предъявляют вспышки света (зрительные стимулы), они нажимают левый рычаг при двухсекундном освещении и правый рычаг при восьмисекундном освещении (Meck and Church 1982). Поскольку зрение и слух работают с несопоставимыми низкоуровневыми сенсорными стимулами, эти результаты подтверждают гипотезу о том, что крысы действительно запоминают абстрактные свойства длительности и количества.
Есть как минимум три причины считать, что представления величины у животных нелингвистические. Во-первых, они имеют неарбитражный, аналоговый формат (Beck 2015). Дискриминация величин у животных чувствительна к соотношению: по мере того как соотношение двух величин приближается к единице, способность различать их ухудшается. Так, крысам легче отличить три тона от четырех тонов, чем четыре тона от пяти тонов. (Именно поэтому крысы в исследовании Мека и Черча воспринимали пять тонов как более похожие на восемь, чем на два). Если предположить, что репрезентации величин включают некую внутреннюю величину (скажем, частоту нейронного возбуждения), которая увеличивается или уменьшается пропорционально представляемой величине (скажем, количеству тонов), и, таким образом, являются прямым аналогом величин, которые они представляют, то такая чувствительность к соотношению является именно тем, что можно было бы предсказать. Когда отношение двух внешних величин приближается к единице, отношение внутренних величин будет соответствовать этому. Таким образом, если предположить, что в системе присутствует некоторый шум, внутренние величины будут становиться все более трудно различимыми, что приведет к ошибкам дискриминации величин, которые они представляют. Из-за
