полицейским и требовал, чтобы арестовали его, а не отца.
— Это был я. Я был за рулем! Отец не виноват! — выкрикнул. — Он не знал, что я взял его машину. Не знал… Я взял машину без спроса и… погонял по городу. Папа, прости.
— Что ты творишь? Молчи! — ругалась его мать.
— Молчи, иди к матери, и не ной. Не слушайте его. Он несовершеннолетний. Машина моя. Я был за рулем…
— Проверим, — отрезал полицейский.
— Это точно был не он, — вдруг встрепенулась я. — Послушайте… Мурзалиев — та еще сволочь, непорядочный человек. Но в тот день, когда случилась беда, я была на работе, мы делали ревизию.
— Замолчи.
— Это можно проверить по камерам, если записи не стер, конечно.
— Мы все проверим, о результатах сообщим! — пообещал полицейский, посмотрев на Богдана.
— Это правда? — поинтересовался он, посмотрев на меня. — Про ревизию.
— Да, мне нет смысла врать, и посмотри на мальчишку, его трясет. Думаю, это реально был он… И мать, судя по всему, была в курсе. Ты слышал, что она сказала, да? Мол, у них нет доказательств. Наверняка, машину загнали на ремонт…
— Неважно, кто виноват! Он или его сын! Кто бы это ни был, он ответит по всей строгости закона! — отрезал Богдан. — Скажу больше, я уверен, что он знал. Все они знали… Мрази.
Как это все сложно… Покрывали виновного сына, молчали…
Я могла лишь надеяться, что никогда не окажусь в ситуации, когда передо встанет выбор — защитить своего ребенка ценой здоровья другого…
Она
После эмоциональной, драматической сцены мы не сразу разъехались по домам. Так вышло, что Богдан начал кружить по городу на машине, а я не противилась этому.
Мы много говорили. То бурно обсуждали, делились мнением, то замолкали, но снова начинали говорить. Я не могла не поделиться с Богданом соображениями о воспитании Яны, я хотела бы видеть ее здоровой, счастливой и, прежде всего, просто хорошим человеком. У меня мороз по коже бежал, стоит только подумать о том, что можно вот так накуролесить, как сын Мурзалиева, и трусливо сбежать, оставив жертву без помощи.
Еще я рассказала Богдану об увольнении с работы и о том, что Мурзалиев грозился повесить на меня все недостачи. Богдан виртуозно выматерился.
— Подонок, просто подонок! Уверен, он знал о проступке сына. От аварии по-любому остались следы на авто. Он, как владелец дорогой машины, не мог их не заметить. Говорю тебе, как автолюбитель. Всегда замечаешь, если на твоей ласточке появилась хотя бы одна новая царапина. Аварий в тот день в городе было немного, о жертвах других было известно, там районы другие. Словом…
Богдан сделал паузу и посмотрел на меня серьезно:
— Дрянь, а не человек. Ответит со всей строгостью закона.
— Но если виноват его сын, а ему нет восемнадцати… Что тогда? — поинтересовалась я. — Я знаю, что по закону родители несовершеннолетнего должны компенсировать ущерб лишь в том случае, если у подростка нет собственных доходов или имущества. Это экспертиза, иск, волокита…
— Я беру все на себя. Ты лишь соглашаешься, — заметил Богдан. — Я был бы более снисходителен, если бы парнишка остался на месте аварии и покаялся. Или если бы его родители пришли и попросили прощения, извинились за действия сына, приняли участие в выздоровлении нашей малышки. Но что они?
Он усмехнулся и покачал головой.
— Они лишь принялись учить сына, что нужно помалкивать, а его отец не то, что не посодействовал, но и лишил тебя средств к существованию, уволив. Разумеется, тебе не о чем переживать, я обеспечу тебя и дочь всем самым необходимым и не только. Но если бы не было меня, то что, а? Я уж молчу про то, что он твою сестру потрахиивает…
— Не говори, сама в шоке, — отмахнулась я. — Она так была зла, когда я принялась ее учить, наговорила кучу гадостей…
Я не стала развивать тему, но Богдан и сам догадался.
— О тебе и о Яне, так?
— Да, так. Но пересказывать не хочу, прости. К тому же я прекрасно знаю, как это выглядит со стороны. Брошенка с ребенком… Черт…
Настал мой черед рассмеяться.
— А ты еще и умничал о мужчинах. Здесь нечем гордиться… Одинокая женщина с ребенком от другого мужчины — стоп-сигнал для большинства.
— Позволь один-единственный вопрос.
Богдан сделал паузу. Я тоже застыла, в ожидании.
— Да. Говори, — решилась, наконец.
Сердце застучало втрое быстрее.
— Ты реально… ни разу… не виделась с тем Алекссем после того, как вы переспали? — спросил он, скривнув зубами.
Видимо, вопрос дался ему нелегко.
Для того, чтобы ответить, мне понадобилось очень много сил и мужества.
— Во-первых, не переспали. Теперь мне ясно, что он меня опоил и просто… воспользовался. Наверное, воспользовался, я точно не знаю. Мне было стыдно. Противно… Гадко… Больше стыда, конечно. Я не выясняла… Не хватило смелости. Во-вторых, да. Больше я его не видела.
Богдан резко свернул руль и притормозил.
— Что? Где мы… Зачем ты здесь остановился?
— Сиди. Здесь… — странно прохрипел он и выбрался из машины.
Я сидела едва дыша, не живая и не мертвая.
В бесцельном кружении по городу мы заехали на участок, где было темно и безлюдно, вдали очертания начатых в строительстве и брошенных многоэтажек.
Раздался приглушенный звук.
Я обернулась: Богдан сердито ходил и ругался, пинал колеса, даже по капоту саданул кулаком, коротко выкрикнув. Будто сходил с ума, на ровном месте.
Прошло несколько долгих минут, растянувшихся для меня в целую вечность.
Потом он устало привалился к капоту и закурил. Я вылезла: у него были прикрыты глаза, лицо безумно уставшее. От мужчины во все стороны валил пар.
— Мне прислали сообщение. Было подписано «коллега Насти». Там фото, адрес, где искать… Мол, они часто встречаются в том отеле, и выписки. Я сорвался с места. Деталей не выяснял. А нет, вру… Проверил. Да, этот… Алексей снимал номер в отеле один-два раза в неделю. Всегда в рабочие дни, и я, когда увидел тебя, решил, что ты мне долго и много врала. Я вышел из себя, не стал разбираться. Теперь понимаю, что стоило, а время упущено. Как его вернуть, а?
— Никак. Мы все сломали. Но если бы даже
