– За Россию, господа!
Ротмистр Гоштовт дополнил:
– И за новые чины наших боевых товарищей!
Закусив, Гоштовт раскрыл секрет нежданного чинопроизводства:
– Видите ли, господа, – он обратился к Павловскому и Гуторову, – господин полковник и мы с ротмистром фон Розенбергом представляем во Пскове штаб вновь формируемого Добровольческого Северного корпуса и действуем от имени и по поручению генерал-лейтенанта Николая Николаевича Юденича. Мы изучили ваши документы, в том числе послужные списки, навели дополнительные справки, ознакомились с рекомендательными письмами полковника Каменцева и выяснили, что и вы, Сергей Эдуардович, и вы, Иван Иванович, еще в прошлом году за отличия в боях под Ригой были представлены к очередным чинам. Но… – он многозначительно развёл руками, – фронт рухнул, штабы развалились… Мы, уполномоченные вышестоящим командованием осуществлять административно-организационные функции, в том числе в чинопроизводстве до полковника включительно, имеем честь сообщить вам, что штабс-ротмистр Павловский произведён в очередной чин ротмистра, а прапорщик Гуторов – в чин подпоручика, о чём сделаны соответствующие записи в ваших послужных списках.
Павловский и Гуторов вскочили и хором гаркнули согласно новым требованиям:
– Служу России!
В ходе непринуждённой беседы, затянувшейся часа на два, Павловский и Гуторов узнали о том, что германское командование крайне подозрительно относилось к русским офицерам, обращавшимся с просьбами разрешить на оккупированной немцами территории формирование российских воинских частей для борьбы с большевистским режимом. Помимо общей враждебности немцев к русским, их боязни русских генералов и офицеров (ещё были свежи в памяти недавние поражения в Восточной Пруссии, Польше, Галиции), была и другая причина: немцы боялись, что ненавидевшая большевиков и в определенной степени авантюристично настроенная часть офицерства, оказавшаяся в новых воинских формированиях, конечно, не усидела бы за германской проволокой, наверняка развернула бы партизанские действия против красных на советской территории и тем самым, вероятно, могла вызвать дипломатические осложнения между Германией и РСФСР, нарушив условия Брестского мира. А самое главное, сорвала бы процветавшую во Пскове, налаженную германским командованием торговлю.
Фон Розенберг и Гоштовт рассказали, каких трудов стоило им и господину полковнику убедить немецких генералов в Берлине в необходимости формирования новой, невраждебной к Германии, русской армии и получить разрешение на создание Бюро по приёму добровольцев во Пскове, Риге и Ревеле.
Полковник и ротмистр фон Розенберг вскоре откланялись, сославшись на занятость. Гоштовт, отпустив Гуторова, пригласил Павловского к рабочему столу, на который из сейфа выложил несколько папок.
– Приступим к работе, Сергей Эдуардович. Закуривайте. – Он пододвинул к Павловскому коробку дореволюционных папирос «Сэръ».
Павловский с удовольствием затянулся ароматным дымом дорогих папирос, подумав: «Рожа на коробке всё такая же паскудная. А цена в рубль двадцать пять копеек прежде кусалась».
– Поверьте, Сергей Эдуардович, мы с коллегами искренне рады вашему приходу. О вас много хорошего говорил полковник Каменцев, характеризовал вас как опытного и грамотного командира, смелого, бесстрашного, но осторожного и вдумчивого. Сам факт, что вас выделил сам генерал Хан Нахичеванский, наш с вами общий главный командир в боях за Восточную Пруссию, дорогого стоит. Кстати, почему вы не надели ордена? Потеряли?
– Нет, они со мной, вшиты в старую солдатскую шинель. Торопился, не успел надеть. Исправлюсь.
– Наденьте непременно. Пусть немцы, да и наши тоже, видят, с кем имеют дело. – Гоштовт улыбнулся, но быстро убрал улыбку с лица, посуровел. – Теперь о деле. Немцы, как вы понимаете, рано или поздно отсюда, да и со всего Северо-Запада, уйдут. Неважно у них дела складываются как на Западном фронте, где французы с британцами их давят, так и в самой стране. Революцией там крепко попахивает, как у нас в марте прошлого года. При внешней видимости их армейского порядка разложение в войсках идёт полным ходом. Солдаты в основном из ландвера, воевать не хотят, спят и видят сбежать под бочок к своим фрау. Да и с офицерским составом не лучше. Поэтому-то недолго германские генералы ломались и разрешили нам начать создавать вербовочные пункты на оккупированной ими территории. Сейчас такие пункты созданы или создаются в Острове, Речице, Двинске, Нарве, Валке, Юрьеве, Ревеле, Риге, Митаве. С этой же целью посланы офицеры в Гродно, Вильно и Ковно. Кстати, совсем забыл, вы же ещё не устроились во Пскове?
– Не успел, Георгий Адамович, – Павловский смущённо улыбнулся, – только сегодня проснулся.
Гоштовт нажал кнопку вызова дежурного – и через минуту в кабинет вошёл офицер.
– Вот что, поручик, – ротмистр что-то быстро написал на листке бумаги и протянул его дежурному, – окажите милость, поглядите эту квартиру для ротмистра. – Повернулся к Павловскому. – Гуторова с вами или отдельно?
Павловский, с минуту подумав, ответил:
– Желательно отдельно.
– Правильно, я тоже так думаю. Подыщите, поручик, что-нибудь попроще ещё для подпоручика Гуторова. Хотя бы временно. А там он сам сориентируется.
Когда дежурный вышел, Гоштовт продолжил:
– По нашим оценкам, к осени во Пскове мы сумеем собрать порядка десяти-пятнадцати тысяч штыков. Из них около сорока процентов будут офицеры, по тем или иным причинам застрявшие в Прибалтике, Белоруссии, на Псковщине, в том числе и те, кому не удалось прорваться на юг, в Добровольческую армию. С кадровыми унтер-офицерами тоже проблем не будет. Трудности будут с нижними чинами, рядовым составом. Как вы понимаете, ротмистр, демобилизованные советской властью солдаты воевать больше не желают, и всеобщая мобилизация, объявленная красными в их новую армию, идёт плохо, народ разбегается, уходит в леса, повсюду мятежи. Большевики с трудом удерживают власть. Но и к нам солдатики идти не хотят. Видите, что произошло на юге с Добровольческой армией, взводы, роты и батальоны сплошь офицерские, в батареях канонирами – офицеры, полковники командуют взводами, генералы – батальонами… Пока не начнём мобилизацию и не погоним в новую армию мужика палкой, пока не расстреляем сотню-другую дезертиров, толку не будет. Но это, как вы понимаете, всё впереди. Сейчас же, – он развернул карту Псковской губернии, – надо готовиться, формировать небольшие ударные офицерские части, обкатывать их в стычках с красными на линии разграничения, вести разведку, осуществлять диверсии в красном тылу, вести там антибольшевистскую пропаганду, склонять народ к пониманию силового свержения советской власти, убеждать в необходимости создания новой регулярной белой армии. Тут, как никогда, востребован ваш богатый фронтовой опыт кавалерийского командира и разведчика, человека стойких убеждений, волевого и жёсткого.
– Благодарю, Георгий Адамович, за лестную оценку моих скромных фронтовых трудов. Готов приступить к выполнению приказов командования в любое время. Признаюсь, руки давно чешутся.
Гоштовт налил из самовара чаю, придвинул к Павловскому тарелки с лимоном и печеньем. За чаем он продолжил.
– Здесь, во Пскове, мы располагаем готовым резервом из примерно четырёхсот пятидесяти офицеров. Конечно, не все они кадровые, с разным опытом и подготовкой, большинство пехотных прапорщиков, подпоручиков и поручиков, есть немного кавалеристов, сапёров, артиллеристов. Вы можете сегодня-завтра ознакомиться с их послужными списками, прикиньте, сколько потребуется вам человек в отряд, отберите, кого посчитаете нужным и полезным. Сколько вам потребуется времени на подготовку и слаживание отряда?
– Недели две-три, при условии обеспечения оружием, боеприпасами, конским составом, наличия какой-либо базы для обучения.
– Отлично! Всё это, кроме конского состава, имеется. Теперь к карте. Глядите, красные создали три достаточно мощные группировки: в Великих Луках, Порхове, вы сами там могли убедиться в их силах, и в районе станции Торошино. Именно торошинская группировка вызывает наибольшую тревогу. Она расположена очень близко от Пскова и в случае отхода немцев может создать нам массу неприятностей. Группировка включает 1-й красноармейский полк, батальон 6-го Тукумсского латышского полка, два эскадрона кавалерии, отряды петроградских красногвардейцев из рабочих, батарею из четырёх трёхдюймовых орудий и бронепоезд. Всего у них более трёх тысяч штыков и сабель и 93 пулемёта. Сила, как вы понимаете, немалая.
