и амбиций, решения больше не могли приниматься просто за чашкой кофе или на основе инстинкта и личных знаний. И не все они могли быть приняты Эдмоном. В мае 1960 года BCN в Бейруте создала официальный кредитный комитет, в который вошли Джордж Раббат, Генри Крайем, Селим Шехебар, Эли Тавиль и Жак Адес, для обсуждения заявок и клиентов, которые задерживали платежи. Баланс BCN публиковался и предоставлялся контрагентам и клиентам, чтобы они могли чувствовать себя более уверенно, не считая того, что имеют дело с Safra. А сотрудники компании должны были чувствовать себя комфортно, работая в разных контекстах. В мае 1960 года Эдмонд написал Джорджу Раббату, узнав, что новый сотрудник бейрутского банка не говорит по-арабски. "Мы нуждаемся в банке в людях, которые говорят как минимум на двух языках - французском и арабском, а то и на английском", - писал Эдмонд. "Прошу вас, уважаемый месье Раббат, не воспринимать содержание этого письма как упрек, а просто как рекомендацию, данную исключительно в интересах будущего развития la Banque de Crédit National".
Это было очень далеко от того, чтобы Якоб судил о кредитоспособности по количеству болтов хлопка в прилавке торговца или знал, кто чей отец. Эдмонд считал, что модернизация банка и введение более формального порядка ведения бизнеса необходимы не только для выживания, но и для роста предприятий семьи Сафра. Пока он создавал BCN, Эдмонд работал над следующим важным проектом: созданием банковской операции в одной из самых формальных бизнес-средах.
Глава 6. Рокфеллер из Женевы (1960-1964)
Дмонд был постоянным посетителем Женевы с 1948 года. Те же силы, которые привели его семью в Бразилию и способствовали процветанию Бейрута, сделали город Кальвин привлекательным местом для создания банка в 1960 году. Богатые люди мира - саудовские нефтяные шейхи и итальянские промышленники, южноамериканцы, обеспокоенные инфляцией и политической нестабильностью, франко-алжирские купцы, опасающиеся беспорядков, - стремились защитить свои активы. Благодаря политическому нейтралитету Швейцарии, строгому режиму банковской тайны и прочной стабильности Женева привлекла большое количество "беглого капитала".
Многие из тех, кто искал безопасности в конце 1950-х - начале 1960-х годов, оказались в орбите Эдмона Сафры. Евреи продолжали покидать Ближний Восток - из Ливана, Египта и Марокко; одни с большими деньгами, другие ни с чем, - и было сравнительно немного мест, которым они доверяли. Еврейских банков в Европе было очень мало, и они обслуживали в основном ашкеназов. Существующие гиганты, такие как швейцарский Union Bank, не очень тепло принимали торговцев текстилем из Каира.
С момента своего основания в сентябре 1956 года, через месяц после Суэцкого кризиса, фирма Эдмона "Судафин" росла в офисе на Рю дю Стенд, укрепляясь за счет прибыли от его торговой деятельности и активов нескольких клиентов, открывших счета. Чтобы обеспечить интеграцию в местную среду, Эдмон нанял политически связанных швейцарских членов совета директоров: Франсуа Люгеон, почетный консул в Бразилии и импортер кофе, который вел дела с ECSA; адвокат и член парламента Марсель Гинан; и Франсуа Буасье, сын администратора Красного Креста, который работал в Ливане и Сирии в 1920-х годах. По мере того как все больше людей стремились доверить свои активы Эдмону, он начал предпринимать необходимые шаги для превращения Sudafin в банк. Сначала он нанял доверенных лиц из Бейрута. Жак Дуэк прибыл в феврале 1959 года, а также его сопровождающий из миланских времен Жак Тавиль. 21 апреля 1960 года Сафра получил швейцарскую банковскую лицензию, и Sudafin был преобразован в Banque pour le Développement Commercial, или Банк развития торговли (TDB).
Открытие магазина в исторической вотчине частных банкиров мира было дерзким шагом для двадцатисемилетнего ливанского еврея с бразильским паспортом. Осознавая, что в очередной раз он оказался чужаком, он привлек на помощь высокопоставленного местного жителя. Швейцарские банки контролировались федеральной комиссией, которая делегировала надзор частным аудиторским и бухгалтерским фирмам, таким как Ofor. Роджер Джунод, сотрудник Ofor, консультировал Сафру по тонкостям законодательства и в итоге перешел в TDB в качестве первого штатного сотрудника. Джунод сказал Эдмонду, что не сможет заработать ему денег, но может помочь TDB сориентироваться в строгих швейцарских банковских правилах и нормах. Эти двое не могли быть более разными: Жюно процветал в условиях порядка и правил, а Эдмонд, казалось, чувствовал себя вполне комфортно среди хаоса. "Я был в ужасе", - вспоминает Джунод. Я видел, как открывали счета с помощью открытки, присланной из-за границы и подписанной "поцелуй"". Когда Джунод заметил, что подобные процессы существенно нарушают порядок, Эдмонд сначала побелел, а затем предоставил Джуноду право делать свою работу. К концу года Жюно создал документацию, соответствующую швейцарским ожиданиям, и четкий список активов на общую сумму около 37 миллионов франков (около 8,5 миллиона долларов). А к февралю 1961 года Эдмон отправил Леону Аслану Сассуну пакеты с новыми формами, необходимыми для открытия счетов.
Для привлечения капитала Эдмонд обратился к диаспоре Алеппо, предложив людям вкладывать небольшие суммы, вплоть до 5 000 долларов. Среди первых акционеров были такие соратники и родственники, как Дэвид Брака, Альберт Манила Насер и члены семьи Двек. Они, в свою очередь, обратились по адресу к своей сети сирийских и ливанских друзей во Франции, Англии и Канаде. В то же время Эдмонд попросил эту группу стать клиентами. Эли Дуэр, бейрутинец, переехавший в Бразилию в 1956 году и занимавшийся текстильным бизнесом, сказал Эдмону, что хочет получить счет номер один, а его брат взял благоприятный номер пять. Эдмонд предложил этим людям то же самое убедительное предложение, которое он предлагал в Бейруте и Сан-Паулу. Но теперь имя и репутация Сафра были связаны с полным набором швейцарских банковских услуг, включая депозиты, ценные бумаги, золото и сырьевые товары, управление недвижимостью, коммерческий и документарный кредит, а также обмен валюты.
Эдмонд возглавлял семейный бизнес, который сам был семейным бизнесом. TDB и Safra SA были отдельными организациями, но эти сестринские компании, как называл их Эдмонд, работали из одних и тех же офисов в Бразилии. Когда Жюно подписывал трехлетний контракт с TDB, его заверял Жозеф Сафра в Бразилии. Мойсе Сафра тесно сотрудничал с TDB, привлекая новых корпоративных клиентов-заемщиков из Бразилии. TDB выдавала кредиты, а затем синдицировала их, продавая доли, в частности, Рахмо Нассеру. Таким образом, TDB стала своего рода транснациональной компанией с момента своего основания. И Эдмон занялся расширением ее присутствия. В 1960 году он отправил одного из братьев Хафиф, Мойсе, в Буэнос-Айрес, чтобы открыть аргентинский офис TDB. Естественно, что TDB открыла офис в Рио, где Сафры знали многих богатых потенциальных клиентов. Среди тех,
