были выдвинуты против него. Прежде всего, Ренессанс (ограничивая этот термин Италией) был основан на экономической эксплуатации простых людей умными немногими. Богатство папского Рима складывалось из благочестивых грошей миллионов европейских домов; великолепие Флоренции было преобразованным потом низких пролетариев, которые работали долгие часы, не имели политических прав и были лучше средневековых крепостных только в том, что разделяли гордое великолепие гражданского искусства и захватывающий стимул городской жизни. В политическом плане Ренессанс был заменой республиканских коммун на меркантильные олигархии и военные диктатуры. В моральном плане это был языческий бунт, который разрушил теологические опоры морального кодекса и оставил человеческим инстинктам полную свободу использовать по своему усмотрению новые богатства торговли и промышленности. Не сдерживаемое цензурой со стороны церкви, которая сама стала секуляризованной и военной, государство объявило себя выше морали в управлении, дипломатии и войне.
Искусство Ренессанса (продолжает обвинительный акт) было красивым, но редко возвышенным. Оно превосходило готическое искусство в деталях, но не дотягивало до него в величии, единстве и полном эффекте; оно редко достигало греческого совершенства или римского величия. Это был голос богатой аристократии, которая отделила художника от ремесленника, оторвала его от народа и поставила в зависимость от выскочек-князей и богачей. Она потеряла свою душу в мертвой античности и поработила архитектуру и скульптуру древними и чуждыми формами. Какой нелепостью было ставить фальшивые греко-римские фасады на готических церквях, как это сделал Альберти во Флоренции и Римини! Возможно, все классическое возрождение в искусстве было грубейшей ошибкой. Стиль, однажды умерший, не может быть возрожден, если не восстановлена цивилизация, которую он выражал; сила и здоровье стиля заключаются в его гармонии с жизнью и культурой своего времени. В великую эпоху греческого и римского искусства существовала стоическая сдержанность, идеализированная греческой мыслью и часто воплощенная в римском характере; но эта сдержанность была совершенно чужда ренессансному духу свободы, страсти, буйства и чрезмерности. Что может быть более противоположным итальянскому нраву в XV и XVI веках, чем плоская крыша и потолок, регулярный прямоугольный фасад, унылые ряды одинаковых окон, которые клеймили ренессансный дворец? Когда итальянская архитектура устала от этого однообразия и искусственного классицизма, она, подобно венецианскому купцу, одетому для Тициана, позволила себе излишние украшения и пышность, и упала из классики в барокко - corruptio optimi pessima.
Классическая скульптура также не могла выразить Ренессанс. Ведь для скульптуры важна сдержанность; долговечный медиум не подходит для воплощения изгибов или агонии, которые по своей природе должны быть краткими. Скульптура - это движение, обездвиженное, страсть, потраченная или сдержанная, красота или форма, сохраненная от времени металлом или прочным камнем. Возможно, по этой причине величайшие скульптуры Ренессанса - это в основном гробницы или пиеты, в которых беспокойный человек наконец-то достиг спокойствия. Донателло, как ни старался быть классиком, оставался стремящимся, честолюбивым, готическим; Микеланджело был законом для самого себя, титаном, заключенным в своем темпераменте, пытавшимся через Рабов и Пленников обрести эстетический покой, но всегда слишком беззаконным и возбужденным для отдыха. Возрожденное классическое наследие было как бременем, так и благом; оно обогатило современную душу благородными образцами, но почти задушило юный дух - только-только вступивший в пору зрелости - под падающим множеством колонн, капителей, архитравов и фронтонов. Возможно, эта воскресшая античность, это идолопоклонство перед пропорциями и симметрией (даже в садах) остановили рост родного и близкого искусства, подобно тому как возрождение латыни гуманистами препятствовало развитию литературы на просторечии.
Живопись эпохи Возрождения преуспела в выражении цвета и страсти того времени, а также довела искусство до непревзойденного технического совершенства. Но и у нее были свои недостатки. Акцент был сделан на чувственной красоте, на роскошных одеждах и румяной плоти; даже религиозные картины были сладострастной сентиментальностью, больше ориентированной на телесные формы, чем на духовное значение; многие средневековые распятия проникают в душу глубже, чем скромные девы искусства Ренессанса. Фламандские и голландские художники осмеливались изображать непривлекательные лица и домашнюю одежду и искать за этими простыми чертами тайны характера и элементы жизни. Какими поверхностными кажутся венецианские обнаженные, даже рафаэлевские мадонны рядом с "Поклонением агнцу" ван Эйков! Юлий II Рафаэля непревзойден, но есть ли среди сотни автопортретов итальянских художников хоть что-то, что могло бы сравниться с честным отражением себя в зеркале Рембрандта? Популярность портретной живописи в XVI веке связана с возвышением нуворишей и их жаждой увидеть себя в стекле славы. Ренессанс был блестящим веком, но во всех его проявлениях прослеживается стремление к показухе и неискренности, демонстрация дорогих костюмов, полая ткань шаткой власти, не подкрепленной внутренней силой и готовой рассыпаться от прикосновения безжалостного сброда или от далекого крика безвестного и сердитого монаха.
Что же ответить на этот суровый упрек в адрес эпохи, которую мы любили со всем энтузиазмом юности? Мы не будем пытаться опровергнуть этот обвинительный акт: хотя он и перегружен несправедливыми сравнениями, многое в нем правда. Опровержения никогда не убеждают, а противопоставлять одну полуправду другой - тщетно, если только обе не могут быть объединены в более широкую и справедливую картину. Конечно, культура Возрождения была аристократической надстройкой, возведенной на спинах трудящихся бедняков; но, увы, какая культура не была такой? Несомненно, большая часть литературы и искусства вряд ли могла бы возникнуть без определенной концентрации богатства; даже для праведных писателей невидимые труженики добывают землю, выращивают пищу, ткут одежду и делают чернила. Мы не будем защищать деспотов; некоторые из них заслуживали боргийского избиения; многие из них расточали в пустой роскоши доходы, полученные от своего народа; но мы не будем извиняться за Козимо и его внука Лоренцо, которых флорентийцы явно предпочитали хаотичной плутократии. Что касается моральной распущенности, то она была ценой интеллектуального освобождения; и какой бы тяжелой ни была цена, это освобождение - бесценное право современного мира, само дыхание нашего духа сегодня.
Самоотверженная ученость, воскресившая классическую литературу и философию, в основном была делом рук Италии. Там возникла первая современная литература, из этого воскрешения и освобождения; и хотя ни один итальянский писатель эпохи не мог сравниться с Эразмом или Шекспиром, сам Эразм тосковал по чистому свободному воздуху Италии эпохи Возрождения, а Англия Елизаветы обязана Италии - "англичанам-итальянцам" - семенами своего расцвета. Ариосто и Саннадзаро были образцами и прародителями Спенсера и Сидни, а Макиавелли и Кастильоне оказали сильное влияние на елизаветинскую и якобинскую Англию. Нет уверенности, что Бэкон и Декарт смогли бы выполнить свою работу, если бы Помпонацци и Макиавелли, Телезио и Бруно не проложили путь своим потом и кровью.
Да, архитектура Ренессанса удручающе горизонтальна, если не считать величественных куполов, возвышающихся над Флоренцией и
