космосе 1967 года, мы должны спросить: что будет найдено после создания баз, начала коммерческих операций, добычи полезных ископаемых и более детального исследования на месте? Насколько важными станут Луна и Марс? Что, если будут найдены ресурсы, которые могут вызвать новые версии золотой лихорадки, новые настоятельные требования оккупации и владения? Какие экономические императивы, какие степени национальной гордости, какие возможности для конфликтов и военных действий, возникающих в результате конкуренции и гонки вооружений, могут возникнуть?
Дело не столько в этих спекулятивных вопросах, сколько в совершенно неспекулятивном наблюдении - неспекулятивном из-за веса эмпирических доказательств, предоставленных историей, - что скорее больше, чем меньше вероятность того, что если в космосе будет найдено что-либо экономически значимое, это вызовет конкуренцию, за которой последует риск того, что конкуренция приведет к конфликту. В этом кроется суть всего, что мы знаем о человеческой истории, почти что закон истории. Добавьте к этому мысль о том, что вероятность того, что в космосе будут найдены вещи, на которые захотят претендовать искатели прибыли и правительства на Земле, скорее больше, чем меньше - минералы и водяной лед, уже обнаруженные на Луне, подтверждают это предположение, - и мы получим ингредиенты ожидаемого ядовитого варева.
Вернитесь взглядом к Антарктике. Есть три основные причины, по которым она до сих пор не подверглась действию только что упомянутого "закона истории": (а) Ресурсы, о которых известно, что они там есть, труднодоступны из-за суровой окружающей среды и сложности их добычи или сбора иным способом. (b) До сих пор сохранялось устойчивое мнение об Антарктике - нетронутом континенте, который является общим наследием человечества, мнение, поддерживаемое красноречием и решимостью защитного экологического лобби. (c) Неприятные последствия возобновления претензий на суверенитет и международные разногласия, которые будут сопровождаться попытками любого из претендентов реализовать свое суверенное право на коммерческую эксплуатацию ресурсов, являются мощными сдерживающими факторами.
Аналогичные соображения будут некоторое время удерживать принципы Договора 1967 года. Но в отличие от Договора об Антарктике, для Договора 1967 года соображение (а) не играет никакой роли в свете технологического прогресса, у него нет соображения (б) в поддержку, а (в) в любом случае рассматривается как неприменимое к космосу. Учитывая, что бомба целесообразности заложена даже в Договоре об Антарктике и что нетрудно представить себе время, когда соображения (а)-(с) не выдержат крайней необходимости эксплуатации ресурсов Антарктики, то же самое с еще большей силой относится и к Договору по космосу.
Договор об Антарктике и договоры ООН по космосу и морю стали продуктом важного исторического момента: десятилетий, последовавших за двумя мировыми войнами 1914-18 и 1939-45 годов, неспособностью Лиги Наций предотвратить вторую и ужасающими зверствами, совершенными в ходе последней. Все это послужило толчком к созданию Организации Объединенных Наций, которая в течение многих лет и десятилетий после своего официального рождения 24 октября 1945 года пыталась создать основу для мира и справедливости (ни одно из которых невозможно без другого), которая избавила бы мир от трагической склонности к конфликтам. Она приняла не только Декларацию прав человека и последующий набор связанных с ней конвенций, составляющих Международный билль о правах человека, имеющий силу международного права, но и в последующие десятилетия комплекс мер, направленных на защиту и продвижение интересов человечества и его планетарного дома в целом - отсюда и договоры, о которых идет речь в этой книге.
Хотя высокий этический принцип был одним из важных мотивов этих мер, следует признать, что главной движущей силой для них была напряженность холодной войны и применение рациональных собственных интересов крупными державами, в основном США и СССР, чтобы контролировать потенциал конфликта путем взаимного наложения и принятия ограничений на некоторые виды деятельности, которые могут его вызвать. Если бы не было ядерной угрозы и крайне хрупкого международного равновесия (спровоцированного трагическими войнами по доверенности, как во Вьетнаме), были бы подписаны эти договоры? Трудно достичь международного соглашения, требующего любых жертв - и не только финансовых: жертвы властью, влиянием, территорией, безопасностью, "лицом", трудно принять любым государствам, и они обычно делают это только после полного поражения в войне - так что без давления столь серьезного риска, как разрушительный ядерный конфликт, подписание договоров могло бы занять больше времени, если бы оно вообще произошло.
Поэтому то, что эти договоры были подписаны, является положительным моментом холодной войны. Одной из примечательных особенностей этих договоров является их постоянная ориентация на мир. Под этим, конечно, подразумевался военный мир, отсутствие горячей войны, фактического насильственного конфликта. Сторонники и составители договоров, несомненно, полагали, что их соблюдение будет способствовать укреплению доверия; например, если советские космонавты будут спасать находящихся под угрозой американских астронавтов за линией Кармана или наоборот, это будет способствовать снижению напряженности и установлению более братских отношений. Договор 1967 года поощряет сотрудничество и открытый доступ к научным исследованиям космоса и небесных тел, как это делает Договор об Антарктике в отношении Антарктиды. Это, безусловно, хорошо. И он запрещает размещать военные базы на Луне и Марсе или испытывать там системы вооружений. Это тоже, безусловно, хорошо - но на этот раз, как и в случае с Договором об Антарктике, это, по сути, заявление о стремлении, а не гарантия того, что международная напряженность не приведет к выходу одной или нескольких сторон из договора или нарушению его условий. Он не является такой гарантией, потому что не может ею быть. Международное пространство - это анархия, где сдержанность обеспечивается только национальными интересами, а когда эти интересы не обеспечиваются наилучшим образом путем соблюдения соглашений, соглашения не будут стоить ничего или почти ничего.
Именно здесь возникает опасение по поводу неизбежной перспективы коммерческой конкуренции в космосе. Прямо рассматривая космос и небесные тела как неконкурентный и неисключаемый товар, Договор о космосе в то же время допускает неограниченную коммерческую деятельность, а значит, и возможность острой конкуренции между агентствами, государственными или частными, нацеленными на одни и те же ресурсы. Договор пытается возложить ответственность за деятельность частных агентств на правительства их стран, что является скорее тщетной надеждой в эпоху могущественных международных корпораций, которые на Земле практически сами себе закон. Отсутствие какого-либо положения о коммерческом мире в виде регулирования коммерческой деятельности в космосе, таким образом, оставляет открытым повторение тех аспектов капитализма, которые в их необузданной форме побудили принять режимы регулирования на Земле из-за болезненных уроков, полученных, когда капитализм является ничем иным, как лицензированием жадности и безжалостным стремлением к денежной выгоде, превышающей все другие соображения.
В свете этих фактов отношение к космосу как к terra nullius без какого-либо регулирования коммерческой эксплуатации - верный рецепт проблем
