напугать собственную сторону. Различия в преимуществах, которые можно получить или потерять, вызывая такие опасения, частично зависят от деталей баланса военной мощи и внутренней дисциплины и контроля, которыми обладает каждая сторона). Во-вторых, атакующий может почувствовать, что особенно важно уничтожить какой-то ключевой объект противника (например, централизованный штаб командования и управления, особо стратегическую базу, центр предупреждения или т.п.) и обнаружить, что он может сделать это только с помощью ядерного оружия. Он может уничтожить этот объект и при этом надеяться, что противник воспримет это как случайное или несанкционированное применение оружия. Оскорбившая сторона может предложить наказать виновных, возможно, предоставить компенсацию или разрешить ответные действия (но не совсем компенсирующие) другой стороны.
Такое использование "едва ли ядерной войны" прямо противоположно ее символическому или коммуникационному использованию. Одна сторона действительно использует ядерное оружие для уничтожения чего-то на другой стороне, но пытается замаскировать этот акт, чтобы другая сторона не сочла его настоящей эскалацией ядерного конфликта. (Некоторые члены аналитического сообщества настолько привыкли к идее ядерного оружия как носителя символов и сообщений, а не как агента разрушения, что когда концепция "едва ли ядерной войны" была впервые предложена Максом Зингером, им было трудно ее понять).
СТУПЕНЬ 16. ЯДЕРНЫЕ "УЛЬТИМАТУМЫ": Независимо от того, будет ли обычная или почти ядерная война, кризис может войти в стадию такой интенсивности, что ядерная недоверчивость не просто ослабнет, а исчезнет. Очевидно, это произойдет, когда одна или другая сторона всерьез задумается о развязывании центральной войны и убедительно сообщит об этом факте своему противнику. Предположительно, большинство кризисов будет урегулировано до этого момента, поскольку каждая ступенька лестницы, пройденная до сих пор, усиливала давление на обе стороны с целью урегулирования. Но также возможно, что оказание давления просто спровоцирует контрдавления. В любом случае, я хочу проиллюстрировать, как может развиваться такая ситуация.
В этот момент лица, принимающие решения, уже не думают: "Ни одна из сторон не хочет войны, поэтому другая сторона должна отступить". Или даже: "Текущая напряженная ситуация явно увеличивает вероятность несчастного случая. Другая сторона должна почувствовать это давление и поэтому, скорее всего, отступит". Теперь они объявляют: "Если вы не отступите, мы начнем войну" - совсем другое дело. Или, возможно, "Один из нас должен быть разумным, прежде чем этот кризис разразится, и это буду не я". Хочется надеяться, что ни один кризис никогда не достигнет этой стадии.
Но одной из выдающихся возможностей в условиях такого напряженного кризиса является ультиматум (или квазиультиматум) с явным или неявным ограничением по времени. Такой ультиматум заставляет сторону, которой он адресован, реально мыслить в терминах ядерной войны. Он разрушает иллюзию, что "немыслимое" означает невозможное. В любом случае, с квазиультиматумом или без него, население обеих сторон на этой ступеньке будет бояться войны и начнет покидать намеченные районы. Мы предположили, что можно определить интенсивный кризис с оперативной точки зрения как время, когда 10 или 20 процентов населения Нью-Йорка или Москвы покинули город, опасаясь нападения.
Берлинский кризис 1958 года (и более поздний) даже близко не подошел к этой ступеньке лестницы эскалации, поскольку "ультиматумы", выдвинутые Советским Союзом, были расплывчатыми и с большим количеством оговорок, что больше подходило к категории "мнимый кризис".
СТУПЕНЬ 17. ОГРАНИЧЕННАЯ ЭВАКУАЦИЯ (ПРИМЕРНО 20 ПРОЦЕНТОВ): Либо Советский Союз, либо США или обе страны могут провести частичную официальную эвакуацию своих городов. Нет сомнений, что в отсутствие интенсивного кризиса эвакуация встретит очень сильное сопротивление со стороны части населения. Однако сам приказ об эвакуации может породить такое ощущение кризиса.
Влияние эвакуации на решимость людей и лиц, принимающих решения, может быть очень разным. Даже если лица, принимающие решения, отдали приказ об эвакуации по соображениям благоразумия, а не торга, они все равно могут чувствовать себя в более выигрышной ситуации, если большая часть населения находится в местах относительной безопасности или вскоре может быть перемещена туда. С другой стороны, люди могут быть и напуганы, и возмущены.
В зависимости от деталей кризиса, успеха эвакуации и внешнего вида защитных мер, народный страх и недовольство могут оказаться важной силой для сдержанности, уступчивости или даже умиротворения правительства. Конечно, в самые напряженные моменты кризиса общественность, скорее всего, не будет иметь большого влияния на действия государства. Однако, как я буду говорить далее в главе, посвященной последствиям, последующая реакция населения, если кризис ослабнет, может оказать очень важное влияние на способность страны противостоять будущим кризисам или даже угрозе будущих кризисов.
Подготовка к широкомасштабной эвакуации и импровизированной защите или фактическое создание такой защиты без фактической эвакуации, если она проводится с достаточной официальной серьезностью и публичностью, относится к 17-й ступени, и я бы, вероятно, поместил их на эту ступень.
СТУПЕНЬ 18. ЗРЕЛИЩНОЕ ШОУ ИЛИ ДЕМОНСТРАЦИЯ СИЛЫ: Вместо демонстрации силы 5-го ранга, это фактическое применение стратегического оружия. Даже если "физическая демонстрация" не нанесла очевидного ущерба или разрушений, она все равно будет выглядеть чрезвычайно грозной, безрассудной и решительной. Такое применение или демонстрация может включать безобидный взрыв крупнокалиберного оружия высоко над территорией противника или доставку листовок с помощью МБР.
Демонстрация силы призвана быть такой же безобидной (и такой же серьезной), как часовой, стреляющий в воздух и кричащий "Стоять!", или морской патруль, стреляющий по носу подозрительного судна. Ее цель может быть такой же - остановить какое-то действие. Это также может быть наказание противника за предыдущее действие (с намерением создать прецедент, который сдержит последующие провокации) или усиление страха перед войной. В любом случае, это впечатляющий, пусть и символический, акт.
Такой драматический и провокационный жест, несомненно, вызовет неоднозначную реакцию. Так среди лиц, принимающих решения, так и среди общественности. Независимо от того, кто вызвал или ранее обострил основной кризис, многие будут настроены против страны, которая пошла на применение стратегического оружия, и разозлятся на нее. Такая негативная реакция может привести к внутреннему расколу в стране или альянсе. Кроме того, на противника будет оказываться сильное давление с целью заставить его предпринять ответные действия, несмотря на опасность этого, а также давление с целью заставить его пойти на уступки, возможно, после того, как ответные действия были предприняты, чтобы "сохранить лицо".
Существуют очевидные различия между Соединенными Штатами, Советским Союзом, Китаем, Францией и другими странами в их способности успешно инициировать и проводить или противостоять этой тактике. Но эти различия могут быть преувеличены. Действительно, вероятно, существует множество обстоятельств, при которых такие страны, как Соединенные Штаты или Франция, могут использовать эту тактику не хуже или даже лучше, чем их тоталитарные противники.
