Они знают, что мы идем за ними. — Раздался металлический
звук, когда Лысый хлопнул по траве рядом с собой, где лежал его меч. — Я и
другие завсегдатаи носим их всегда с собой. На всякий случай.
— Мудрый ход, — сказал Пизон. Для солдат в свободное от службы
время, было необычно носить с собой нечто большее, чем кинжал, но он не
мог спорить с рассуждениями Лысого. «И все же после зимнего покушения
на Германика все было тихо», — подумал он. — Должны ли мы сделать то
же самое, Метилий?
— Скоро мне придется таскать мой проклятый гладий везде, днем и
ночью, — проворчал Метилий. — Я не собираюсь носить его и в свободное
от службы время.
— Да. — Лысый слишком осторожничал, сказал себе Пизон. — Ну
давай же. Посмотрим, как идут корабли, а потом вернемся.
Попрощавшись с Лысым, они продолжили свой путь к новому причалу, который лежал под фортом. Рядом с поселением была пристань, но огромное
количество судов, необходимых для кампании этого года, привело к тому, что рядом с лагерем было построено второе сооружение. За зимние месяцы
там было построено множество военных транспортов, и работа
продолжалась. Ходили слухи, что Германик заказал в общей сложности
почти тысячу. Пизон часто молился, чтобы его подразделение не попало в
число тех, кто отправится в Германию морем. Его желудок сжался при
воспоминании о неприятном путешествии, которое он и его товарищи
пережили в прошлом году.
Решив, что ему сопутствует удача, и ему будет приказано идти на
вражескую территорию, он изучил ближайшие корабли, пришвартованные
рядами, выступающими в потоке. Над носом каждого из них выгибалась
резная деревянная голова птицы, а сзади располагалась открытая каюта
капитана. Длинные, изящные и гладкие, они имели один ряд весел, по
пятнадцать-двадцать на борт, одно рулевое весло и центральный парус. На
58
борт могли поместиться от одной до двух центурий, в зависимости от их
длины.
— Они выглядят достаточно мореходными, — сказал Пизон, пытаясь
говорить уверенно. — Но, если Фортуна будет добра к нам, нам никогда не
придется их испытывать.
— Я с тобой, брат, — сказал Метилий, сплюнув. — Дай мне твердую
почву под ногами в любой день.
— На море или на суше победа будет за нами, Германик позаботится об
этом, — сказал Пизон, и Метилий согласно пророкотал. Так думали не
только они – с момента их возвращения прошлой осенью из Германии боевой
дух был высок.
Их калиги стучали по деревянным доскам, усиливая шум. Парусные
мастера сидели, скрестив ноги, на причале, выкрикивая приказы своим
помощникам, пока те подгоняли большие квадраты пеньки. Опилки лежали
глубокими кучами вокруг плотников, мастеривших гребные скамейки для
незаконченного судна. Мастера-кораблестроители, привезенные издалека, расхаживали, погруженные в беседу, за ними следовали писцы с серьезными
лицами с дощечками для письма и стилусами. Солдаты и их офицеры
сходили с кораблей, только что прибывших из патрулей. «Никого из мужчин
не тошнило», — подумал Пизон, прежде чем с отвращением вспомнить, что
Ренус всегда спокойнее открытого моря.
В дальнем конце пристани находился собственно судостроительный
район. Здесь было спокойнее, потому что дневная работа уже закончилась.
Деревянные рамы удерживали перевернутые корпуса на разных стадиях
строительства от почти скелета до готового изделия. Стволы деревьев лежали
штабелями; рядом с ними стояли столы, где их распиливали и строгали до
нужной длины. Резкий запах сосновой смолы наполнил воздух – Пизон
заметил горшки, стоявшие рядом с кораблем, который в тот день был
расписан этой смолой.
— Насмотрелся? — спросил Метилий. — Пойдем обратно – у меня в
животе урчит.
Дьявольское наваждение овладело Пизоном. Вечер был чудесный
вечер, и Лысый был прав – берег реки был прекрасен. — Дульций и
остальные могут подождать, — сказал он.
— А?
— Здесь повсюду опилки и древесная стружка. Мы разожжем костер и
приготовим нашего линя, оставаясь здесь, пока светло. Остальные могут есть
свою кашу и раздражаться. Они получат свою рыбу, когда мы вернемся.
Ухмылка расплылась на лице Метилия. — Прекрасная идея. Я должен
был захватить бурдюк вина и немного хлеба.
59
— В следующий раз, — сказал Пизон. — Может быть, остальные тоже
придут. Мы могли бы даже сами приготовить ужин.
Вопрос был улажен, они
