тантала, 25 процентов олова и золота, 20 процентов алмазов, 80 процентов сапфиров и до 30 процентов кобальта. 3.
Чтобы разобраться в реалиях добычи кобальта в Конго, я отправился в самое сердце двух горнодобывающих провинций страны - Хаут-Катанга и Луалаба. У меня были хорошо продуманные планы относительно того, как я буду проводить свои расследования, но немногие планы выдерживают первый контакт с Конго. Условия были неблагоприятными на каждом шагу, включая агрессивные силы безопасности, интенсивное наблюдение, удаленность многих районов добычи, недоверие к посторонним и огромные масштабы сотен тысяч людей, занятых лихорадочной добычей кобальта в средневековых условиях. Поездка в шахтерские провинции временами превращалась в резкое искривление времени. Самые современные электронные устройства и электромобили в мире работают на основе вещества , которое добывается мозолистыми руками крестьян с помощью кирок, лопат и арматуры. Труд ценится на пенни, жизнь - вообще никак. В истории Конго есть немало эпизодов, более кровавых, чем то, что происходит сегодня в горнодобывающем секторе, но ни один из них не сопровождался такими страданиями ради такой большой прибыли, связанной с жизнью миллиардов людей по всему миру.
Полевые исследования для этой книги проводились во время поездок в горнодобывающие провинции Конго в 2018, 2019 и 2021 годах. Поездки в 2020 году были невозможны из-за пандемии COVID-19. В то время как пандемия принесла хаос по всему миру, ее влияние на обездоленных людей, добывающих кобальт, остается практически неоцененным. Когда промышленные шахты были закрыты на длительный период в 2020 и 2021 годах, спрос на кобальт не впал в спячку. Он только вырос, поскольку люди по всему миру стали больше, чем когда-либо, полагаться на свои перезаряжаемые устройства, чтобы продолжать работать или посещать школу из дома. Повышенный спрос на кобальт вынудил сотни тысяч конголезских крестьян, которые не могли прожить без двух долларов, зарабатываемых каждый день, лезть в канавы и туннели без защиты, чтобы обеспечить поток кобальта. COVID-19 быстро распространился в кустарных шахтах Конго, где ношение масок и социальное дистанцирование были невозможны. Больные и мертвые, зараженные этой болезнью, никогда не учитывались, что добавило неизвестное число к мрачным подсчетам отрасли.
Чтобы получить свидетельства, вошедшие в эту книгу, я посвятил как можно больше времени выслушиванию рассказов тех, кто жил и работал в шахтерских провинциях. Одни говорили за себя, другие - за умерших. Во время всех интервью с шахтерами-кустарями и другими информантами я следовал протоколам институционального наблюдательного совета (IRB) по исследованию человека. Эти протоколы разработаны для защиты источников от негативных последствий участия в исследованиях и включают в себя получение информированного согласия до проведения интервью, отказ от записи любой личной идентифицирующей информации и обеспечение того, чтобы любые письменные или напечатанные заметки всегда оставались в моем распоряжении. Эти процедуры особенно важны в Конго, где опасность разговора с посторонними людьми невозможно переоценить. Большинство старателей и членов их семей не хотели говорить со мной, опасаясь жестокой расправы.
Мои исследования в ДРК стали возможны только благодаря помощи нескольких гидов и переводчиков, которым доверяли местные жители. Благодаря этим гидам я получил доступ к десяткам мест добычи полезных ископаемых, а также к людям, которые на них работали. Каждый из гидов, работавших со мной, делал это, подвергаясь значительному личному риску. Исторически сложилось так, что конголезское правительство делает все возможное, чтобы скрыть условия жизни в шахтерских провинциях. Любой, кто стремится раскрыть реальное положение дел, например журналисты, сотрудники НПО, исследователи или иностранные СМИ, подвергается жесткому контролю во время своего пребывания. Конголезские военные и другие силы безопасности вездесущи в горнодобывающих районах, что делает доступ к местам добычи опасным, а иногда и невозможным. Предполагаемые нарушители спокойствия могут быть арестованы, подвергнуты пыткам или еще более жестоким наказаниям. Из предосторожности я использовал псевдонимы для своих гидов и смелых людей, чьи свидетельства вошли в эту книгу. Я также ограничил любые личные описания или информацию, которая может быть использована для идентификации этих людей, поскольку такая информация может поставить под угрозу их самих и их семьи.
К сожалению, серьезный вред, наносимый добычей кобальта, не является чем-то новым для жителей Конго. Столетия европейской работорговли, начавшиеся в начале 1500-х годов, нанесли непоправимый ущерб коренному населению, а кульминацией стала колонизация королем Леопольдом II, который положил начало эксплуатации, продолжающейся и по сей день. Описания режима Леопольда по-прежнему тревожно применимы к современному Конго.
Джозеф Конрад увековечил зло Свободного государства Леопольда Конго в "Сердце тьмы" (1899) четырьмя словами: "Ужас! Ужас!". Впоследствии он описал Свободное государство Конго как "самую мерзкую схватку за добычу, которая когда-либо уродовала историю человеческой совести", и как страну, в которой "безжалостная, систематическая жестокость по отношению к чернокожим является основой управления". Через год после публикации "Сердца тьмы" первый известный человек, прошедший пешком всю Африку от мыса до Каира, Э. С. Гроган, назвал территорию Леопольда "вампирским наростом". В книге "Отчет Кейсмента" (1904) Роджер Кейсмент, британский консул в Свободном государстве Конго, описал колонию как "настоящий ад на земле". Неутомимый союзник Кейсмента в борьбе за прекращение режима Леопольда, Э. Д. Морель, писал, что Свободное государство Конго - это "совершенная система угнетения, сопровождаемая невообразимыми варварствами и ответственная за огромное уничтожение человеческой жизни". 4
Каждое из этих описаний в равной степени передает условия в провинциях, где сегодня добывают кобальт. Проведите некоторое время, наблюдая за тем, как грязные дети из Катангского региона копаются в земле в поисках кобальта, и вы не сможете определить, работают ли они на благо Леопольда или технологической компании.
Хотя народ Конго страдал от многовековой эксплуатации, был момент - мимолетная вспышка света на заре независимости в 1960 году, - когда направление развития страны могло кардинально измениться. Первый демократически избранный премьер-министр страны Патрис Лумумба предложил народу заглянуть в будущее, в котором конголезский народ мог бы сам определять свою судьбу, использовать ресурсы страны на благо масс и отвергнуть вмешательство иностранных держав, стремившихся продолжать эксплуатировать ресурсы страны. Это было смелое, антиколониальное видение, которое могло изменить ход истории в Конго и во всей Африке. Вскоре Бельгия, Организация Объединенных Наций, Соединенные Штаты и неоколониальные интересы, которые они представляли, отвергли видение Лумумбы, организовали заговор с целью его убийства и поставили на его место жестокого диктатора Джозефа Мобуту. В течение тридцати двух лет Мобуту поддерживал планы Запада, поддерживал поток полезных ископаемых Катанги в их направлении и обогащался так же вопиюще, как и колонизаторы, пришедшие до него.
Из всех трагедий, обрушившихся на Конго, самой большой, пожалуй, является та, что страдания, происходящие сегодня в шахтерских провинциях, вполне можно предотвратить. Но зачем решать проблему, если никто не думает
