Китай будет завоеван, путем завоевания или займов, Япония будет готова иметь дело со своим древним врагом - некогда Империей всех Россий, а теперь Союзом Советских Социалистических Республик. Вдоль караванного пути Монголии через Калган и Ургу, или через маньчжурскую границу в Читу, или в любой из сотни уязвимых точек, где Транссибирская магистраль, все еще по большей части одноколейная на Дальнем Востоке, обвивается вокруг нового государства, японская армия может нанести удар и перерезать спинной мозг, связывающий Китай, Владивосток и Забайкалье с российской столицей. Лихорадочно, героически, Россия готовится к неудержимому конфликту. В Кузнецке и Магнитогорске разрабатываются великие угольные шахты и сталелитейные заводы, способные превратиться в гигантские заводы по производству боеприпасов, во Владивостоке множество подводных лодок готовится развлекать японский флот, а сотни бомбардировочных самолетов нацеливаются на японские центры производства и транспорта, на ее хлипкие деревянные города.
За этим зловещим фоном стоят укрощенные и разочарованные западные державы: Америка, страдающая от потери китайских рынков, Франция, задающаяся вопросом, как долго она сможет удерживать Индо-Китай, Англия, обеспокоенная ситуацией в Австралии и Индии, и преследуемая японской конкуренцией не только в Китае, но и во всей ее империи на Востоке. Тем не менее Франция предпочитает помогать финансировать Японию, а не враждовать с ней, а хитрая Британия выжидает с небывалым терпением, надеясь, что каждый из ее великих конкурентов в азиатской торговле уничтожит другого и снова оставит мир Англии. С каждым днем конфликт интересов становится все острее и приближается к открытой вражде. Япония настаивает на том, чтобы иностранные компании, продающие Японии нефть, держали на ее территории запас нефти, достаточный для снабжения островов в течение полугода в случае чрезвычайной ситуации. Маньчжоу-Го закрывает свои двери для неяпонской нефти. Япония, несмотря на протесты американцев и вето уругвайского президента, добилась от законодательного собрания Уругвая разрешения построить на реке Плейт свободный порт для беспошлинного ввоза или производства японских товаров. Из этого стратегического центра коммерческое и финансовое проникновение в Латинскую Америку будет происходить со скоростью, не имеющей себе равных с тех пор, как стремительное завоевание Германией южноамериканской торговли привело к началу Великой войны и участию в ней Америки. По мере того как память о той войне начинает стираться, подготовка к другой становится делом дня.
Должна ли Америка воевать с Японией? Наша экономическая система отдает классу инвесторов столь щедрую долю богатства, созданного наукой, управлением и трудом, что массам производителей остается слишком мало, чтобы они могли выкупить столько же, сколько производят; создается избыток товаров, который взывает к завоеванию иностранных рынков как единственной альтернативе прерыванию производства - или распространению силы потребления - внутри страны. Но для японской экономической системы это еще более верно, чем для нашей; она тоже должна завоевывать внешние рынки не только для поддержания своего централизованного богатства, но и для обеспечения топливом и сырьем, необходимыми для ее промышленности. По сардонической иронии истории та самая Япония, которую Америка в 1853 году пробудила от мирного земледелия, подтолкнула к промышленности и торговле , теперь обращает всю свою силу и хитрость на то, чтобы завоевать путем занижения цены и контролировать путем завоевания или дипломатии именно те азиатские рынки, на которые Америка возлагала надежды как на потенциально богатейший выход для своих излишков товаров. Обычно в истории, когда две нации боролись за одни и те же рынки, проигравшая в экономическом соревновании нация, если она была сильнее в ресурсах и вооружении, объявляла войну своему врагу.*
Envoi
НАШЕ ВОСТОЧНОЕ НАСЛЕДИЕ
Мы с невольной поспешностью прошли через четыре тысячи лет истории и богатейшие цивилизации самого большого континента. Невозможно понять эти цивилизации или отдать им должное, ибо как может один ум за одну жизнь постичь или оценить наследие целой расы? Институты, обычаи, искусства и нравы народа представляют собой естественный отбор бесчисленных проб и ошибок, накопленную и неоформившуюся мудрость всех его поколений; и ни ума философа, ни интеллекта второкурсника не хватит, чтобы понять их, а тем более оценить их по справедливости. Европа и Америка - избалованные дети и внуки Азии, так и не осознавшие всего богатства своего доклассического наследства. Но если сейчас мы суммируем те искусства и способы, которые Запад заимствовал у Востока или которые, по нашим нынешним и ограниченным знаниям, впервые появились на Востоке, мы обнаружим, что бессознательно составляем набросок цивилизации.
Первым элементом цивилизации является труд - обработка земли, промышленность, транспорт и торговля. В Египте и Азии мы встречаемся с древнейшей известной обработкой почвы,* древнейшие ирригационные системы и первые† производство тех ободряющих напитков, без которых, очевидно, современная цивилизация вряд ли могла бы существовать - пива, вина и чая. Ремесла и инженерное дело были так же высоко развиты в Египте до Моисея, как и в Европе до Вольтера; строительство из кирпича имеет историю, по крайней мере, такую же древнюю, как Саргон I; гончарный круг и колесо повозки впервые появляются в Эламе, лен и стекло - в Египте, шелк и порох - в Китае. Из Центральной Азии лошадь попадает в Месопотамию, Египет и Европу; финикийские корабли огибают Африку до эпохи Перикла; компас приходит из Китая и производит коммерческую революцию в Европе. Шумерия показывает нам первые деловые контракты, первую кредитную систему, первое использование золота и серебра в качестве стандартов стоимости; а Китай впервые совершает чудо - бумагу принимают вместо серебра или золота.
Вторым элементом цивилизации является государство - организация и защита жизни и общества через клан и семью, закон и государство. Деревенская община появляется в Индии, а город-государство - в Шумерии и Ассирии. Египет проводит перепись населения, взимает подоходный налог и поддерживает внутренний мир на протяжении многих веков с помощью образцового минимума силы. Ур-Энгур и Хаммурапи формулируют великие своды законов, а Дарий организует с помощью имперской армии и почты одну из самых хорошо управляемых империй в летописи государственного управления.
Третий элемент цивилизации - мораль, обычаи и манеры, совесть и милосердие; закон, встроенный в дух и порождающий, наконец, то чувство добра и зла, тот порядок и дисциплину желаний, без которых общество распадается на индивидов и становится неполноценным для какого-то целостного государства. Вежливость появилась в древних дворах Египта, Месопотамии и Персии; даже сегодня Дальний Восток может научить манерам и достоинству грубый и нетерпеливый Запад. Моногамия появилась в Египте и начала долгую борьбу за то, чтобы доказать свою состоятельность и выжить в конкуренции с несправедливой, но евгенической полигамией Азии. Из Египта прозвучал первый крик о социальной справедливости, из Иудеи - первая мольба о человеческом братстве,
