в этих двух главах избыток ресурсов будет рассматриваться с точки зрения отдельного человека. Вопрос, на который отвечают главы 4 и 5, заключается в том, насколько увеличилось изобилие ресурсов для среднего жителя планеты или типичного американского рабочего между двумя различными моментами времени.
В главе 6 мы представим анализ ресурсного изобилия населения, который оценивает рост "общего изобилия" в мире в целом и в США в частности. Именно анализ ресурсного изобилия населения позволяет количественно оценить связь между изобилием ресурсов и ростом населения - вопрос, который является центральным в разногласиях между Саймоном и Эрлихом и, следовательно, лежит в основе данной книги.
Если приведенные выше объяснения все еще непонятны, можно подумать о САФ, используя аналогию с пиццей. Личное ресурсообеспечение измеряется размером куска пиццы на одного человека. Изобилие ресурсов популяции измеряет размер всего пирога пиццы. (Полный список наших понятий, сокращений и уравнений приведен в Приложении 1).
Почему мы должны измерять изобилие, а не дефицит?
Британский экономист Лайонел Роббинс (1898-1984) однажды определил экономику как науку, которая "изучает поведение людей как отношения между целями и ограниченными средствами, имеющими альтернативное применение". Дефицит обычно признается экономистами как фундаментальная реальность в мире. Что же это такое? Проще говоря, люди всегда хотят больше того, что им доступно. Они хотят больше денег, больше товаров и услуг, больше свободного времени и т.д. Некоторые потребности, такие как безопасность, пища, тепло и кров, являются базовыми для выживания. Другие потребности являются внешними.
Определение дефицита богатым человеком отличается от определения дефицита бедным человеком. Иными словами, определение первого (например, отсутствие автомобиля у каждого взрослого члена семьи) более расширительно, чем определение дефицита второго (отсутствие одного мотоцикла в семье). Более того, определение дефицита у каждого человека эластично. Например, бурундийские иммигранты в Бельгии будут расширять свое понимание дефицита в соответствии с теми возможностями, которые предоставляет Бельгия (например, хорошая квартира и университетское образование для их детей) и не предоставляет Бурунди. Иными словами, человеческие желания бесконечны, поэтому дефицит никогда не может быть полностью устранен.
Поэтому вместо того, чтобы ориентироваться на дефицит, мы предлагаем измерять изменения в уровне жизни с помощью количественной оценки изобилия. Изобилие отражает то, сколько мы имеем, а не то, сколько мы хотим иметь. В нашем понимании изобилие наступает тогда, когда номинальный почасовой доход растет быстрее, чем номинальная цена ресурса. Подобный анализ можно проводить в любые два момента времени, если известны и номинальная почасовая заработная плата, и номинальные цены. Количественная оценка изобилия, как и количественная оценка человеческого прогресса в целом, по сути, является ретроспективной. Она сравнивает сегодняшний день со вчерашним. Если сегодня люди испытывают большее изобилие, чем вчера, то можно сказать, что человечество живет лучше. В последующих главах мы покажем, что изобилие росло, иногда очень сильно, по 18 наборам данных о ресурсах, десяткам стран и почти 170 годам истории человечества.
Ориентация на абсолютное, а не относительное повышение ресурсного изобилия
Прежде чем продолжить, необходимо рассмотреть существенное возражение против измерения абсолютного роста благосостояния. Теория социального сравнения, известная также как статусная тревога и относительная депривация, утверждает, что для многих людей важно не абсолютное улучшение их благосостояния (т.е. насколько лучше они живут по сравнению со своими родителями), а улучшение их благосостояния по сравнению с окружающими их людьми (т.е. насколько лучше они живут по сравнению со своими сверстниками). Природа человека дает некоторые подтверждения этой теории, однако следует помнить о нашей генетической предрасположенности к относительному мышлению.
Начнем с того, что не все человеческие побуждения достойны похвалы. Думать иначе - значит совершать натуралистическое заблуждение, т.е. утверждать, что если что-то естественно, то оно должно быть хорошим. Кроме того, доказательства природы гораздо более тонкие, чем принято считать. Для человека - назовем его "Х" - важно не то, превзойден ли он в какой-либо случайной области, а то, превзойден ли он в области, которая для него важна.
На самом деле здесь действуют две противоборствующие силы. Х хочет быть частью успешной группы. Принадлежность к такой группе в период эволюционной адаптации обеспечила бы более успешную охоту, а также большую защищенность от хищников и врагов. Другими словами, Х хочет, чтобы его сверстники добивались успеха, но существует противодействующее эволюционное давление, связанное с относительным положением человека в группе. Оно возникает в результате полового отбора. Члены группы, получающие непропорционально большую долю здоровых пар и ресурсов, имеют больше шансов передать свои гены будущим поколениям.
Х, следовательно, будет чувствовать себя хорошо, если сможет превзойти своих сверстников в важной для него области. Это повысит его шансы найти пару. И наоборот, он будет чувствовать себя плохо, если его превзойдут сверстники в важной для него области. Это снизит его шансы найти пару и продолжить свой род. Короче говоря, склонности современных людей являются продуктом двух различных давлений - конкуренции их предков с чужаками за выживание и конкуренции со сверстниками за секс.
Наиболее распространенным вариантом решения проблемы противоборства двух сил является восхищение Х своими сверстниками, когда они добиваются хороших результатов в не очень важных для него областях, и зависть, когда они превосходят его в важных для него областях. Если сверстники Х превзойдут его с достаточным отрывом во всех областях, Х потеряет значительную часть своего брачного потенциала и статуса в группе, станет завистливым и несчастным.
Таким образом, теория социального сравнения указывает на реальный психологический феномен: неравенство доходов будет иметь наибольшее значение для людей, чей статус в группе наиболее тесно связан с их доходами. Это, безусловно, верно для некоторых людей, но не для всех. На самом деле, измерение влияния неравенства доходов на субъективное благополучие людей позволяет предположить, что неравенство доходов не является такой уж большой проблемой, как это иногда предполагается.
В 2016 году Мэрайя Д.Р. Эванс и Джонатан Келли из Университета Невады (Рино) проанализировали влияние неравенства доходов и на субъективное благополучие в 68 обществах и у более чем 200 тыс. человек в период с 1981 по 2008 год. Они обнаружили, что "в развивающихся странах неравенство, конечно, не вредно, но, вероятно, полезно, увеличивая благосостояние примерно на 8 пунктов из 100". Это объясняется тем, что "на самых ранних стадиях развития некоторые люди способны перейти из (плохо оплачиваемой) натуральной экономики в (более оплачиваемую) современную экономику; более высокая оплата труда повышает их благосостояние при одновременном увеличении неравенства". В развитых странах неравенство доходов в среднем не помогает и не вредит". Только в бывших коммунистических странах рост неравенства доходов снижал субъективное благополучие старшего поколения, выросшего при коммунизме, и одновременно повышал (или
