президента Ху Цзиньтао стало сигналом для шанхайской банды о том, кто держит бразды правления. В результате роста фракционности внутри партии централизация власти в руках доминирующего лидера практически исчезла после смерти Дэнга в 1997 году. Власть стала рассредоточена среди нескольких членов Постоянного комитета Политбюро и нескольких отставных ветеранов партии.
Все фракции сходились в том, что НОАК не должна иметь права создавать фракции или играть какую-либо прямую политическую роль и должна быть подчинена абсолютному контролю партии. Мао Цзэдун держал НОАК на коротком поводке, но во время Культурной революции она понадобилась ему для нейтрализации своих противников, а затем и для управления Красной гвардией, которая к 1968 году вышла из-под контроля. В результате НОАК вновь обрела политическую власть и, благодаря своим дореволюционным связям со Старой гвардией, смогла сохранить ее даже после окончания Культурной революции в 1976 году. Глубокие дореволюционные связи Дэнга с военными гарантировали, что НОАК останется подчиненной партии, но инцидент 1989 года также показал, что его абсолютное лидерство над НОАК опасно ослабло. (Согласно сообщениям, генерал Сюй Циньсянь, командующий 38-й армией, которому было поручено очистить площадь, не подчинился приказу и был отдан под трибунал после 4 июня). Опасения по поводу верности НОАК партии усилились после распада Коммунистической партии Советского Союза в 1991 году. Партия оценила, что советская Красная армия не смогла прийти на помощь КПСС. Дэн и другие руководители стали лучше понимать, что генерал Ян Шанкунь, президент Китая во время инцидента на Тяньаньмэнь, и его сводный брат генерал Ян Байбин, возглавлявший Главное политическое управление НОАК и являвшийся, таким образом, главным политическим комиссаром, после 1989 года наращивали влияние в НОАК. Руководство могло заподозрить, что готовится военная фракция. Хотя братья публично поддержали Дэнга в его экономических реформах во время его южного турне в 1992 году, партия быстро освободила Ян Байбина от должности в том же году. После того как Ян Шанкунь ушел с поста президента Китая в 1993 году, Дэн также проконтролировал передачу полномочий Центральной военной комиссии новому генеральному секретарю Цзян Цзэминю, полагая, что личный контроль партийных лидеров над НОАК подходит к концу с уходом поколения революционеров и необходимо срочно институционализировать власть над НОАК в лице генерального секретаря Коммунистической партии Китая. Это было в общих интересах всех фракций в партии. К 1997 году последний военный представитель (адмирал Лю Хуацин) в высшем органе партии - Постоянном комитете Политбюро (ППК) - был освобожден от должности. После этого ни один представитель НОАК больше никогда не назначался в состав ЧПК.
Хотя Цзян Цзэминь плавно передал контроль над вооруженными силами Дэнгу, НОАК продолжала оставаться влиятельной в китайской политике в силу своей исторической роли и потому, что партия считала НОАК своим мечом. Поэтому Цзяну пришлось выработать новый стиль военно-гражданских отношений, поскольку, в отличие от Мао и Дэн, он не служил вместе с НОАК. Поэтому он заключил новую сделку. В обмен на заверения НОАК в том, что она будет поддерживать политику реформ и открытости, проводимую партией, и будет выступать гарантом абсолютного правления партии, партия согласилась уважать профессиональную независимость военных и поддерживать их модернизацию. На практике это означало, что партия хорошо заботилась об интересах НОАК, а взамен не было открытого участия военных во фракционной борьбе гражданских лидеров за деньги и власть. Эта явно новая договоренность, сложившаяся между генсеком и НОАК в период после Дэнга, позволила Цзян Цзэминю и его преемнику Ху Цзиньтао оставаться у руля в качестве председателей Центральной военной комиссии, как это было заложено Дэнгом, но ни один из них не вмешивался в повседневные военные дела. Один из экспертов охарактеризовал новую схему как "царствовать, но не править". Хотя эта схема работала достаточно хорошо в течение двадцати лет, долгосрочные последствия для партии были не очень хорошими. Она способствовала фрагментации власти в партии и создала новые проблемы для обеспечения лояльности НОАК. Генералы получили свободу действий при продвижении по службе, а продажа военных должностей стала обычной практикой к концу второго срока Ху Цзиньтао. Генералы Го Босюн и Сюй Цайхоу, занимавшие при Ху Цзиньтао посты заместителей председателя Центральной военной комиссии, предположительно продавали военные должности за огромные деньги и наживали большие состояния на контрактах по закупкам и продаже оружия. (Оба были в конечном итоге осуждены за грубую коррупцию Си Цзиньпином с целью восстановить контроль над вооруженными силами после 2013 года). К концу президентства Ху Цзиньтао в 2013 году и НОАК, и их двоюродные братья - Народная вооруженная полиция (НВП) и Бюро общественной безопасности (БОО) - стали похожи на квазинезависимые центры власти. (PAP и PSB находились под контролем Чжоу Юнкана, китайского царя безопасности в Постоянном комитете Политбюро. Его роль в деле Бо Силая и накоплении власти сделала его первой главной мишенью для чисток Си Цзиньпина).
Самым значительным изменением, произошедшим в китайской коммунистической партии в период правления Цзян Ху, стало исчезновение идеологии. Дэн закрыл дверь для экстремальной идеологии, которую Мао исповедовал во время Культурной революции, и заменил ее новым лексиконом китайского коммунизма, который включал такие фразы, как "социализм с китайской спецификой" и "социалистическая рыночная экономика", чтобы поддержать новую экономическую линию партии. Цзян и Ху продолжали придерживаться этого подхода. По мере развития экономики и открытия Китая для внешнего мира классическая коммунистическая идеология выглядела все более архаичной. В июне 1949 года, накануне революции, Мао заявил, что народно-демократическая диктатура будет основана "главным образом на союзе рабочих и крестьян". Он также заявил, что "класс монополистов-капиталистов будет уничтожен навсегда" и что приход социализма в Китай будет означать "национализацию частного предпринимательства". Мао называл США и их союзников "империалистами и их бегущими собаками" и отвергал мысль о том, что их помощь необходима Китаю для развития. Тем не менее, к концу 1990-х годов буржуазные классы были вновь приняты в партию, национализированные предприятия были переданы частным предпринимателям, а страны Запада стали одними из наиболее благоприятных партнеров Китая в экономическом развитии. Таким образом, угасание классического маоизма стало в некотором смысле естественным следствием экономических реформ и демонтажа системы социального обеспечения "от колыбели до могилы" (железной рисовой чаши). Внутри партии идеологические кампании и дореволюционные сети, которые удерживали ее вместе, сменялись новыми связями, основанными на деньгах и власти. Но партия все еще нуждалась в новом нарративе, чтобы сохранить политическую легитимность в глазах китайского народа. Разрыв между городом и деревней, растущее неравенство в доходах, разрушение системы социального обеспечения, реформа SOE, которая привела к увольнениям рабочих, и выселение людей из их домов -
