Нанкина Цзи Цзянье, который впоследствии был осужден за грубую коррупцию, предположительно приказал снести более десяти миллионов квадратных метров зданий в течение одного года, которые были переданы застройщикам и приближенным для получения прибыли. Новые города растут как грибы. Центры городов по всему Китаю были полностью превращены в башни из стекла и бетона. Миллионы китайцев бросились покупать жилье, и начался бум на рынке недвижимости. Строительство велось так активно, что в дипломатическом корпусе и среди эмигрантов ходили шутки, что журавль стал национальной птицей Китая. Ходили слухи, что за первое десятилетие XXI века Китай потребил больше стали, цемента и стекла, чем Соединенные Штаты Америки за весь двадцатый век. Вместе с высотками, возвышавшимися в китайских городах, росли горы коррупции. Коррупция вскоре достигла беспрецедентного уровня и глубоко укоренилась, фактически институционализировалась, внутри партии. Она превратилась в пирамиду денег и власти. На вершине этой денежной кучи сидели "князья" (tai zi).
Князья - это дети и потомки первого поколения коммунистов-революционеров, которые сохраняли свое влияние в системе благодаря личным связям (в просторечии их называли гуань-си). На вершине этой элитной группы находились так называемые императорские семьи, включая потомков "восьми бессмертных", которые претендовали на наследство на основе кровного родства. В прошлом патриархи таких семей жили и работали вместе в Чжуннаньхае (часть императорского дворца, которую Мао после 1949 года зарезервировал для высших кадров), а их потомки разделяли тесные социальные связи, которые использовались в 1980-х годах для продвижения по службе. Часть политической сделки, которую Дэн заключил с другими стареющими лидерами, чтобы убедить их отказаться от политической власти, заключалась в том, чтобы позволить одному члену семьи сохранять свои интересы. Красная аристократия, получившая новые права, родилась как раз в тот момент, когда Китай открывался для внешнего мира. Они оказались в идеальном положении, чтобы извлечь выгоду из первой волны отчуждения SOE и монетизации земли. Никто из них не унаследовал личного богатства, но они унаследовали влияние, которое могло обеспечить им доступ к руководству - невозможная перспектива для простых китайцев - и они могли влиять на политику в пользу нового предпринимательского класса, появившегося в результате реформ. Со временем эти "императорские семьи" стали доминировать в ключевых секторах экономики: семья Цзян Цзэминя занималась телекоммуникациями, семья Ли Пэна - энергетикой, дети Дэн Сяопина пустили глубокие корни в секторе недвижимости, сын Ван Чжэня возглавил крупного производителя оружия (Poly Group), а сын Чэнь Юня - Банк развития Китая. Другие возглавляли конгломераты SOE, что давало им доступ к богатству через контракты и сделки. Другие пришли в политику - среди них Бо Силай, Е Сюаньпин (сын маршала Е Цзяньина) и Си Цзиньпин - и способствовали развитию семейного бизнеса. Одним из самых вопиющих примеров этого стал премьер-министр Вэнь Цзябао. Вэнь, как утверждается, не имел никакой собственности или богатства (его зарплата, по некоторым данным, составляла всего 15 000 долларов США в месяц). Но в октябре 2012 года New York Times опубликовала разоблачительную статью о богатстве его семьи, в том числе о богатстве его супруги, которая была по уши погружена в рынок бриллиантов. (К 2010 году Китай стал одним из крупнейших в мире потребителей ювелирных изделий с бриллиантами). Его дочь, Вэнь Ручунь, создала консалтинговую компанию (Fullmark) всего с двумя сотрудниками и, по сообщениям, получила около миллиона долларов в качестве гонорара за "содействие" сделке американского банка JP Morgan Chase с государственной группой China Railway по проведению IPO на сумму 5 миллиардов долларов США. В 2012 году агентство Bloomberg проанализировало состояние потомков "восьми бессмертных", заявив, что из 103 потомков, которых они отследили, 43 возглавляли собственные компании, а еще 26 занимали руководящие посты в государственных предприятиях. Коррупция в верхах была общеизвестна. В 1996 году Чжу Жунцзи знаменито заявил: "Чтобы бороться с коррупцией, нужно сначала преследовать тигра, а потом волка. К тигру не будет абсолютно никакой терпимости". Иногда большой "тигр" (так называли хорошо связанных и высокопоставленных партийных кадров) падал от коррупции, как, например, секретарь партии Шанхая Чэнь Ляньюй или мэр Нанкина Цзи Цзянье. Но это были исключения, результат политической вендетты. В основном же партия становилась все более коррумпированной, а семьи высших руководителей сколачивали огромные состояния.
Ниже этих князей и потомков высокопоставленных центральных чиновников стояли провинциальные и местные чиновники, которые обладали значительными полномочиями для принятия экономических решений, влияющих на их общины. В книге Юэнь Юэнь Анга "Позолоченный век Китая" рассказывается о том, как бизнесмены добивались благосклонности правительства в обмен на "деньги за доступ" - термин, используемый для обозначения взяток, которые бизнесмены давали чиновникам КПК в обмен на содействие в установлении контактов с высшими должностными лицами. Провинциальные или местные чиновники получали выгоду двумя способами. На личном уровне они собирали деньги или использовали свою власть, чтобы обеспечить бизнес, работу или недвижимость для членов своей семьи. На официальном уровне они попадали в поле зрения высших чиновников за достижение экономических результатов. В 1990-е и 2000-е годы руководство оценивало работу кадров в цифрах, то есть по росту ВВП. Чем больше процветала местная экономика, тем больше вероятность того, что их экономические показатели произведут впечатление на партийное начальство, и тем больше вероятность того, что они попадут на путь к более высоким должностям, а также, возможно, к большим деньгам в будущем. Получался благотворный цикл. Юэнь Юэнь Анг назвал это моделью разделения прибыли между партией-государством и кадрами-чиновниками, которые получили официальные и личные доли в бурно развивающейся китайской экономике. Ричард Смит назвал это явление "маркетизацией власти".
Еще ниже по служебной лестнице находились бюрократы, чья официальная зарплата была очень низкой. Партия заботилась о том, чтобы и они получали личную долю в прибыли в обмен на эффективное оказание государственных услуг. Предпосылками для этого служили заграничные поездки и обучение за рубежом, бесплатные и дорогие обеды, отпуска, субсидированное жилье в избранных районах города и доступ к развлечениям. Рыночная форма власти не ограничивалась гражданской бюрократией. Силы безопасности - Народно-освободительная армия, Народная вооруженная полиция (НВП) и Бюро общественной безопасности (БОО) - также оказались втянутыми в этот процесс. К концу 1990-х годов НОАК, НВП и БОО управляли широким спектром предприятий, от туризма и развлекательных услуг до продажи китайского оружия иностранным правительствам. Усилия Цзян Цзэминя и Ху Цзиньтао по обузданию склонности спецслужб к ведению бизнеса в обмен на существенное увеличение бюджетных стимулов так и не смогли полностью искоренить это явление. На протяжении двадцати лет, с 1992 по 2012 год, НОАК и ПАП продолжали извлекать институциональную и личную прибыль из своих обширных коммерческих
