Идёт?
- Чёрт с вами. По рукам!
Запись 033
- Сразу хочу предупредить, история сама по себе невероятная. И я сам не до конца могу охватить разумом то, что же тогда произошло и каким образом. Притом, что я лично был не только свидетелем, но и принимал непосредственное участие. Тому виной не мой недалёкий ум, слабые аналитические способности и плохая память, а чересчур захватывающий вихрь событий, унёсший меня с внезапностью и силой настоящего торнадо от размеренного проживания очередных серых будней.
Итак. Весной одна тысяча пятьсот девяносто третьего года я проживал в Лондоне, в доме старого контрабандиста Айзека Фрайера. Фрайер был уже глубоким стариком, но продолжал работать и обучать своему ремеслу молодых «совников». Официально он держал трактир, но трактирными делами занималась его старуха, а сам он пропадал целыми ночами, домой возвращаясь лишь под утро.
Я проживал у Фрайера в ожидании жирного заказа. Если кому-то требовалась чья-то жизнь, люди знали, где меня найти. Я мог бы убить любого, какое бы высокое положение человек не занимал и как бы сильно его не охраняли.
Может поэтому я ничуть не удивился, когда поздним вечером, двадцать девятого мая, в окно моей комнаты постучали. Я вгляделся в окно. Тёмный силуэт. Ничего более существенней и конкретней разглядеть не было никакой возможности. Было не ясно даже какого пола поздний посетитель. Жестом я показал, что можно войти. Ко мне в коморку вёл отдельный вход, я не опасался, что этот незваный гость потревожит кого-то в доме.
Дальше началась какая-то мистика. Я отпёр дверь, желая впустить гостя, но за порогом никого не было. Я прислушался, бесполезно вглядываясь в темноту, стараясь услышать шаги или заметить какое-нибудь движение. Напрасно. Ни шороха, ни звука. Лишь изредка с улицы доносился скрежет цепей, на которых висела табличка с названием таверны.
«Да закройте вы уже эту распроклятую дверь», - раздался хриплый голос прямо у меня за спиной.
Я вздрогнул от неожиданности, и обернулся.
Позади меня стоял мужчина. Одет, как монах. Только одежда его была старой, рваной и грязной.
«Я не заметил, как вы вошли».
«Собирайтесь, - сказал он. – Время не ждёт».
«Что значит - собирайтесь? Вы кто такой?».
«Да какая разница, - говорит. – Нам надо спешить».
«Куда спешить? Зачем? Может, представитесь для начала?».
Монах приблизился к камину, протянул руки к огню, и мне показалось, что огонь запылал ярче и сильнее, он словно потянулся к его рукам и с робким трепетом облизал их.
«Огонь, - медленно проговорил посетитель. – Человек должен благодарить богов за огонь».
Я подождал, не скажет ли он ещё чего-нибудь. Но он молчал. И меня всё это стало по-тихоньку злить.
«Кто вы такой?» – повторил я свой вопрос и шагнул к нему, чтобы либо выбить из него какой-нибудь ответ, либо, в случае, если он продолжит играть со мной и дальше, вышвырнуть его к чёртовой матери.
Я не успел договорить, как он спросил:
«Скажи, брат мой, знаком ли тебе Кристофер Марло?».
Я замер.
«Марло? Ну, так, постольку - поскольку… Смотрел я его «Тамерлана» … Кажется, мы выпивали в одной компании… пару раз… А в чём дело?».
«Не стоит, - предупредил он, - начинать наше знакомство со лжи».
«Вы из инквизиции?».
«Ни в коем разе. Не обращай внимания на мой вид. Я волк в овечьей шкуре. Советую не юлить. Ты знаешь Марло гораздо ближе, и совсем не как драматурга. Он служит на лорда Барли, он его лучший агент. Ты тоже работал на лорда Барли. Именно Марло передал тебе от него деньги за смерть герцога Тейнбока. Лихо ты с ним справился. Да ещё и обставил всё так, что не подкопаешься. Несчастный случай на охоте. Ты становишься мастером. Непревзойдённым мастером своего ремесла. Так что не следует мне рассказывать шотландских сказок. Я и сам их бесподобно сочиняю. Знаю, что вы с Марло приятели. Сейчас он в опасности. И как никогда нуждается в твоей помощи».
Всё это мой гость проговаривал спокойно, размеренным тоном, продолжая стоять у камина, спиной ко мне.
«Он арестован?».
«Был арестован. Двадцать дней назад. Тайный совет постановил арестовать Марло по обвинению в изготовлении и распространении нелегальной литературы еретического толка. Его могли казнить как еретика. Однако всё обошлось. Его отпустили за недостатком улик. Но взяли с него подписку о невыезде – ему запрещалось покидать Лондон. Но он покинул его. Уехал из города. Скрылся. А это уже не очень хорошо».
«Почему он уехал?».
Кажется, он хохотнул:
«Сложно сказать… Может, из-за очередной вспышки эпидемии чумы? Сейчас в Лондоне невероятно опасно. Жуть. А, может, из-за того, что в канцелярию Барли поступил донос, написанный бывшим его другом и коллегой, а ныне злейшим врагом Ричардом Бейнзом. В доносе Марло обвинялся во всех смертных грехах: в богохульстве, в чтении атеистических лекций, в изготовлении фальшивых монет и в греховной любви к мальчикам. От таких серьёзных обвинений его бессилен защищать даже первый министр королевы. Надеюсь, это и так понятно! Не надо быть особо искушённым в подобных делах, чтобы предугадать дальнейшее развитие событий. Марло грозит арест, пытки и казнь».
«Чем же я могу помочь Кристоферу Марло, если даже лорд Барли не в силах ему помочь? Я уверен, что за всем этим стоит архиепископ Кентербирийский, он люто ненавидит Марло, и сделает всё, чтобы увидеть того на костре».
«Огонь тут не при чём, брат мой. Костёр ему не грозит. Его убьют сегодня ночью. Скорее всего прирежут».
«Кого?» - спросил я, слегка опешив.
«Кристофера Марло», - услышал я в ответ.
«Откуда вам это знать? И кто вы, чёрт возьми, такой?».
«Я хорошо знал твоего отца!».
«Что за бред? Какого ещё отца?».
В этот момент гость резко повернулся ко мне всем телом и злобно выкрикнул прямо мне в лицо:
«Твоего отца! Родного!».
Его глаза были налиты кровью, и это не гипербола, он в прямом смысле смотрел на меня кровавыми глазами. Я даже отшатнулся назад, настолько ужасен был его вид. Короткие волосы на голове стояли дыбом, словно шерсть на холке разъярённой собаки. Он и скалился, как собака, а из ноздрей, на выдохе, выпускался серый едкий дым.
«Ещё вопросы будут?» - прохрипел он, обдавая меня смердным дыханием.
Я нервно сглотнул и спросил:
«Вы, стало быть, тоже демон?».
Он улыбнулся. Кровь с глаз ушла, как будто впиталась вовнутрь черепной коробки, волосы улеглись, а глубокие морщины на лице разгладились: к нему вернулся
