Fons Vitae, или "Фонтан жизни", который сделал "Авице-брон" одним из самых известных философов в схоластическом кругу.
Мелкие притоки питали арабско-латинское течение. Аделард Батский, изучавший арабский язык в Антиохии, Тарсусе и Толедо, сделал из арабской версии первый латинский перевод Евклида (1120) и познакомил Запад с мусульманской тригонометрией, переведя астрономические таблицы аль-Хорезми (1126).23 В 1141 году Петр Преподобный, аббат Клюни, с помощью трех христианских ученых и одного араба перевел Коран на латынь. Мусульманская алхимия и химия вошли в латинский мир благодаря переводу арабского текста, выполненному Робертом Честерским в 1144 году. Годом позже итальянец Платон из Тиволи перевел эпохальный трактат "Хиббур ха-мешиха" еврейского математика Авраама бар Хийи.
Величайшим из переводчиков был Герард из Кремоны. Прибыв в Толедо около 1165 года, он был поражен богатством арабской литературы в области науки и философии. Он решил перевести лучшее из нее на латынь и посвятил этой задаче оставшиеся девять лет своей жизни. Он выучил арабский язык и, по-видимому, пользовался помощью местных христиан и евреев;24 Кажется невероятным, что он сделал семьдесят один перевод без посторонней помощи. Ему Запад обязан латинскими версиями арабских версий "Задней аналитики", "О небе и земле", "О порождении и тлении" и "Метеорологии" Аристотеля, несколькими комментариями Александра Афродисийского; "Элементами и данными" Евклида; "Измерением окружности" Архимеда; "Кониями" Аполлония Пергского; одиннадцатью работами, приписываемыми Галену; несколько работ по греческой астрономии; четыре тома греко-арабской физики; одиннадцать книг по арабской медицине, включая крупнейшие труды Аль-Рази и Авиценны; "Силлогизм" Аль-Фараби; три работы Аль-Кинди и две Исаака Израильского; четырнадцать работ по арабской математике и астрономии; три набора астрономических таблиц; и семь арабских работ по геомантии и астрологии. Ни один человек в истории не сделал так много для обогащения одной культуры другой. Мы можем сравнить деятельность Жерара с деятельностью Хунайна ибн Исхака и "Дома мудрости" аль-Мамуна, которые в девятом веке перелили греческую науку и философию в арабскую форму.
Следующим после Испании донором в этом переливании культуры стало Нормандское королевство Сицилия. Вскоре после завоевания острова (1091 г.) норманнские правители наняли переводчиков, чтобы перевести на латынь арабские или греческие труды по математике и астрономии, которые в то время были актуальны в Палермо. Фридрих II в Фоджии продолжил эту работу и отчасти для этой цели привлек к своему двору одного из самых странных и деятельных умов начала XIII века. Майкл Скот получил свое имя от родной Шотландии. Мы находим его в Толедо в 1217 году, в Болонье в 1220 году, в Риме в 1224-7 годах, а затем в Фоджии или Неаполе. Его первым важным переводом стала "Сферика" аль-Битруджи, критика Птолемея. Увлеченный открытием масштаба и свободы мысли Аристотеля, Скот перевел на латынь с арабских версий "Историю животных", включая "О частях животных" и "О порождении животных"; по непроверенной традиции ему приписывают переводы "Метафизики", "Физики", "О душе", "О небе", возможно, также "Этики". Версии Аристотеля, написанные Михаилом, дошли до Альберта Магнуса и Роджера Бэкона и послужили толчком к развитию науки в XIII веке. Карл Анжуйский продолжил королевское покровительство переводчикам в Южной Италии; на него работал еврейский ученый Моисей из Салерно, и, вероятно, именно Карл финансировал перевод (1274 г.) на латынь медицинского левиафана аль-Рази, Liber Continens, выполненный еврейским ученым Фараджем бен Салимом из Гирдженти.
Все упомянутые до сих пор латинские переводы греческой науки и философии были сделаны с арабских версий - иногда с арабских версий сирийских версий - уже неясных оригиналов. Они не были настолько неточными, как утверждал Роджер Бэкон, но явно нуждались в более прямых переводах. Среди самых ранних таких версий - те, что были сделаны с "Топики", "Эленки" и "Постренней аналитики" Аристотеля Джеймсом, известным нам только как "клерк из Венеции", в период до 1128 года. В 1154 году Евгений "эмир" из Палермо перевел "Оптику" Птолемея, а в 1160 году он участвовал в латинском переводе "Альмагеста" непосредственно с греческого. Тем временем Аристипп из Катании перевел (ок. 1156 г.) "Жития философов" Диогена Лаэртийского, а также "Мено" и "Федот" Платона. Взятие Константинополя крестоносцами привело к меньшим результатам в переводах, чем можно было ожидать; мы слышим только о частичной версии "Метафизики" Аристотеля (1209). Наступил период затишья; затем, около 1260 года, Вильгельм Моербекский, фламандский архиепископ Коринфа, начал, вероятно с помощниками, серию прямых переводов с греческого, по количеству и значению которых он стоит лишь рядом с Герардом Кремонским среди героев передачи культуры. Отчасти по просьбе своего друга и соратника доминиканца Фомы Аквинского он перевел так много работ Аристотеля: "Историю животных", "О порождении животных", "Политику" и "Риторику", а также завершил или пересмотрел ранние прямые версии "Метафизики", "Метеорологии" и "О душе". Для святого Фомы он перевел несколько греческих комментариев к Аристотелю и Платону. К ним он добавил версии "Прогностики" Гиппократа, "О пище" Галена и различные работы по физике Героя Александрийского и Архимеда. Возможно, ему мы обязаны и переводом "Этики" Аристотеля, который ранее приписывался Роберту Гроссетесту. Эти переводы стали частью материала, на основе которого святой Фома создал свою магистерскую "Сумму теологии". К 1280 году Аристотель был почти полностью передан западному уму.
Последствия всех этих переводов для латинской Европы были революционными. Приток текстов из ислама и Греции глубоко взбудоражил пробуждающийся ученый мир, побудил к новым разработкам в области грамматики и филологии, расширил учебные программы школ и способствовал удивительному росту университетов в XII и XIII веках. То, что из-за неспособности переводчиков найти латинские эквиваленты многие арабские слова вошли в европейские языки, было всего лишь случайностью. Гораздо важнее, что алгебра, ноль и десятичная система попали на христианский Запад именно через эти версии; что теория и практика медицины получили мощное развитие благодаря переводам греческих, латинских, арабских и еврейских мастеров; и что импорт греческой и арабской астрономии заставил расширить теологию и пересмотреть представление о божестве, предваряя более значительные изменения, которые последуют за Коперником. Частые ссылки Роджера Бэкона на Аверроэса, Авиценну и "Альфарабиуса" дают представление о новом влиянии и стимуле; "философия, - говорил Бэкон, - пришла к нам от арабов";25 И мы увидим, что Фома Аквинский был вынужден написать свои "Суммы", чтобы остановить угрозу уничтожения христианской теологии арабскими интерпретациями Аристотеля. Теперь ислам вернул Европе знания, которые он позаимствовал у Греции через Сирию. И как это обучение вызвало великую эпоху арабской науки и философии, так и теперь оно должно было возбудить европейский ум к поискам и спекуляциям, заставить его построить интеллектуальный собор схоластической философии и рушить камень за камнем этого величественного здания, чтобы привести
