— заявляет Лея.
— Шучу. — Он берет ее за руку. — Честно, просто заигрываю. — Он улыбается. — Наверное, плохо получается.
— Знаешь, Брюс… — начинает Лея.
Но я обрываю ее:
— Давайте просто скажем, что ваш муж — необработанный алмаз.
— А теперь как засверкаю, — отваживается Брюс.
Лее не очень смешно.
— Тут мы переходим к той части, где я говорю, что вам придется работать с тем партнером, что есть, а не с тем, какого вы заслуживаете, — говорю я ей.
— Тут есть некоторое противоречие, — отвечает она.
— Зато он как засверкает.
— Господи. — Она стонет, смерив мужа взглядом. — Некоторых ничем не уймешь, а жалко.
— Будьте осторожны в своих желаниях, — говорю я. И больше мы не виделись. * * *
В заключение я хочу сказать одну простую вещь. То, что кажется абсолютно индивидуальным, например работа над самоуважением, на поверку часто оказывается социальным. Вы ничем не лучше и не хуже всех остальных. Этих бесчисленных остальных, которых мы таскаем в собственной голове, и они судят нас, а мы их. Кто выше — кто ниже, кто прав — кто виноват. Очнитесь. Это все не важно. Когда я думаю о Лее и ее обновленном «экс»-муже, мне вспоминаются строчки из Руми, персидского поэта, который однажды просто написал:
Там, за пределами добра и зла, есть поле.
Жду тебя там.
* Если вас подвергают физическому насилию или вы находитесь в ситуации, когда оно вам грозит, обратитесь за помощью в правоохранительные органы.
Сейчас я мог бы попросить Брюса подождать в приемной, пока я исследую вопрос о потенциальном домашнем насилии. Я не прошу женщин говорить правду сильной стороне, если это физически опасно. RLT предполагает, что при угрозе физического ущерба обращаться за консультацией для пар — это неверное решение. Но я уже затрагивал этот вопрос в телефонном разговоре с Леей, когда она записывалась на прием. Брюс никогда не совершал над ней физического насилия. Да, конечно, его гнев может напугать. Он бил посуду, ударял кулаками в стены. Правда, такие физические проявления случаются нечасто, говорит мне Лея, но это все равно очень страшно. Тем не менее акты насилия со стороны Брюса никогда не были вещественными, никогда не были направлены на живых людей — к счастью *. Поэтому я считаю, что вполне могу спросить ее в его присутствии:
[11] Ольга Сильверстайн — Silverstein, Who’s Depressed? См. также Ecker, «Memory Reconsolidation»; Ecker, Ticic, and Hulley, Unlocking the Emotional Brain; Schwabe, Nader, and Pruessner, «Reconsolidation of Human Memory».
[10] …различие между конкретным поступком и человеком… — Нидлмен, «Основы ухода за ребенком».
[12] …когда ты что-то даешь миру, это приносит гораздо более стойкое ощущение счастья… — O’Brien and Kassirer, «People Are Slow to Adapt».
[8] «Каждый от рождения наделен достоинством…» — Mellody, «Post-Induction Training».
[7] …базовое уважение… — Real, New Rules of Marriage, 236–79.
[9] …Вы совершенны в своем несовершенстве… — Mellody, «Community Lecture».
[4] …привилегии подобны «ножу»… — Tagore, Stray Birds.
[3] …Мы живем в нарциссическом обществе, где не место близким отношениям… — Lasch, Culture of Narcissism; Joiner, Mindlessness; Campbell, Miller, and Buffardi, «United States».
[6] …«микроагрессия»… — Этот термин ввел в обиход гарвардский психиатр Честер Пирс. См. Pierce, «Offensive Mechanism», 280.
[5] …одно и то же [чувство]… — Подробнее о стыде и самовлюбленности см. Real, New Rules of Marriage.
[2] …В повседневной жизни… — Badenoch, Heart of Trauma; McGilchrist, Master and His Emissary; Pankseep, Archaelogy of Mind; Порджес, «Поливагальная теория»; Сигел, «Майндсайт»; Stevens, Gauthier-Braham, and Bush, «Brain That Longs to Care for Itself».
[1] …чувство превосходства… — Gilligan, Violence; Pincus, and Lukowitsky, «Pathological Narcissism»; Fanti et al., «Unique and Interactive Associations»; Mellody, Miller, and Miller, Facing Love Addiction.
Если вас подвергают физическому насилию или вы находитесь в ситуации, когда оно вам грозит, обратитесь за помощью в правоохранительные органы.
И вот фантазии развеялись —
теперь можно строить настоящие отношения
— Мне нечем дышать! Господи, мне нечем дышать!
Анджела — белая, с гладко зачесанными темными волосами, в винтажном фиолетовом бархатном платье с белоснежным кружевным воротником, отчаянно ломает руки и хватает ртом воздух.
— Ничего-ничего, не спешите, — пытаюсь я ее успокоить.
— Не могу… — Она прижимает руки к груди. — Сердце…
— По-моему, у вас паническая атака, — говорю я ей.
Ее муж Майк, сидящий рядом с ней, неловко ерзает. Большой, плечистый, он опирается локтями о колени и подается вперед — сама заботливость.
— Анджела, — говорю я. — Прошу вас, дышите глубоко и медленно, вот так. — Показываю. — Твердо упритесь ногами в пол. Почувствуйте пол под ногами.
Она смотрит прямо мне в глаза, ставит ноги в простых черных ботиночках на пол и начинает дышать медленно и глубоко. Ее хрупкое тело еще дрожит, но она успокаивается.
— Ну вот, хорошо, — говорю я ей. — Медленно, как нужно. Отлично.
Анджела дышит, сжимая и разжимая кулаки на коленях. Закрывает глаза, чтобы сосредоточиться, потом, через несколько секунд, открывает снова. Она в ужасе.
— Не торопитесь, — повторяю я. — Дышите. У вас все прекрасно получается.
Анджела приходит в себя — постепенно, с трудом. Проходит довольно много времени.
— Ой, — говорит она наконец и с улыбкой глядит на меня. — Ну и сцену я устроила.
И плачет.
— Черт! — Она бьет себя ладонью по ноге. Сильно. — Черт! — Рыдает, закрывает лицо руками, раскачивается. — Мне этого не вынести, не выдержать! — бормочет она сквозь всхлипы.
— Понимаю, понимаю, — воркую я над ней, а сам думаю: «Добро пожаловать, милая. Вперед. Ты перешла границу и вступила в царство, именуемое изменой, адюльтером, предательством. Раскаленной кочергой в живот. Кирпичом по голове. Войди же и позволь мне сделать все, что в моих силах, чтобы облегчить твою крайне незавидную участь, твои чисто человеческие страдания».
Всего три недели назад Анджела обитала совсем в другом мире, который теперь разрушен. В этом старом мире, отныне закрытом для нее, у нее была размеренная счастливая жизнь. Трое детей, старшему четырнадцать, приличная карьера и прекрасный муж. А потом в одно прекрасное утро, пока он был в душе, интуиция подсказала ей порыться в его телефоне. Она обнаружила имейлы с нескольких незнакомых адресов. Очень много имейлов. Непристойных, сладострастных. От некоей Лорин, иногда просто Лор. От Лор, которая не могла дождаться, когда снова ощутит его вкус, почувствует его в горле, внутри своего тела.
Я не могу думать об Анджеле без боли. Когда-то женщина улавливала аромат чужих духов, замечала следы губной помады на рубашке. Сегодня, с появлением интернета, она нередко оказывается в первом ряду и видит все пикантные подробности. Тысяча булавочных уколов [1] одновременно — и все глубокие.
— Мне обязательно надо было знать, какие у нее нежные бедра, прямо взбитые сливки, да? Пошел ты к черту! — Она вдруг разворачивается к мужу так, словно готова его ударить. Но вместо этого только принимается рыдать еще сильнее. — Пошел ты к черту… — повторяет она уже без прежней убежденности. Вдребезги
Супружеская неверность, измена, ложь,
