Абеляр и Вильгельм вели всеобщую войну, Элоиза с младенчества до девичества росла сиротой, о происхождении которой не сохранилось никаких сведений. Дядя отправил ее на долгие годы в монастырь в Аржантей; там, влюбившись в книги в маленькой библиотеке, она стала самой способной ученицей из всех, что когда-либо были у монахинь . Когда Фульберт узнал, что она может говорить на латыни так же легко, как на французском, и даже изучает иврит,12 он стал гордиться ею и перевез ее жить к себе в дом рядом с собором.
Ей было шестнадцать лет, когда в ее жизни появился Абеляр (1117). Предположительно, она давно слышала о нем; она должна была видеть сотни студентов, которые толпились в монастырях и лекционных залах, чтобы послушать его; возможно, такая интеллектуальная жаждущая, она открыто или тайком ходила посмотреть и послушать кумира и образчика парижских ученых. Можно представить себе ее скромный трепет, когда Фульбер сообщил ей, что Абеляр будет жить с ними и станет ее воспитателем. Сам философ дает самое откровенное объяснение тому, как это произошло:
Именно эту девушку я... решил соединить с собой узами любви. И действительно, это казалось мне очень легким делом. Имя мое было столь знатным, а молодость и привлекательность - такими достоинствами, что, какую бы женщину я ни удостоил своей любви, я боялся отвергнуть любую. Итак, пылая страстью к этой девице, я старался найти средства, с помощью которых я мог бы иметь с ней ежедневные и привычные разговоры и тем легче завоевать ее согласие. Для этого я уговорил дядю девушки... принять меня в свой дом... в обмен на выплату небольшой суммы..... Он был человеком весьма скупым и... полагал, что его племянница извлечет огромную пользу из моего учения..... Простота этого человека была просто поразительна; я бы не удивился, если бы он доверил нежного ягненка заботам хищного волка.....
Почему я должен говорить больше? Нас объединяло сначала жилище, приютившее нашу любовь, а затем сердца, горевшие внутри нас. Под предлогом учебы мы проводили часы в счастье любви..... Наши поцелуи превзошли наши разумные слова; наши руки искали не книгу, а грудь друг друга; любовь притягивала наши глаза.13
То, что началось с простого физического желания, через деликатность Элоизы превратилось в "нежность, превосходящую по сладости самый ароматный бальзам". Это было новое для него переживание, и оно отвлекло его от философии; он заимствовал страсть из своих лекций для своей любви и оставил их аномально скучными. Его студенты оплакивали диалектика, но приветствовали любовника; они были в восторге, узнав, что даже Сократ может грешить; они утешали себя за проигранные поединки, распевая любовные песни, которые он теперь сочинял; а Элоиза из своих окон слышала на их устах бурное эхо его очарования.14
Вскоре после этого она объявила ему, что ждет ребенка. Тайно ночью он выкрал ее из дома ее дяди и отправил в дом своей сестры в Бретани.15 Наполовину из страха, наполовину из жалости он предложил разгневанному дяде жениться на Элоизе, если Фульберт позволит ему сохранить брак в тайне. Каноник согласился, и после окончания занятий Абеляр отправился в Бретань за нежной, но нежеланной невестой. Их сыну, Астролябии, было три дня от роду. Элоиза долго отказывалась выходить за него замуж. Реформы Льва IX и Григория VII, проведенные несколькими поколениями ранее, запрещали женатым мужчинам становиться священниками, если жена не станет монахиней; она не была готова к такому отказу от супруга и ребенка; она предложила остаться его любовницей, мотивируя это тем, что такая связь, хранимая в разумной тайне, не закроет ему путь к продвижению в Церкви, как брак.16 Длинный отрывок в "Истории моих бедствий" Абеляра (vii) приписывает Элоизе в этот момент искусно подобранные авторитеты и примеры против брака философов, а также красноречивую мольбу против "лишения Церкви столь сияющего света": "Вспомните, что Сократ был женат, и каким гнусным делом он сначала очистил это пятно на философии, чтобы потом другие люди могли быть более благоразумными". "Для нее, - говорит он, - было бы гораздо приятнее называться моей госпожой, чем женой; да и для меня это было бы почетнее".17 Он убедил ее, пообещав, что о браке будет известно лишь очень немногим.
Они оставили Астролябию с сестрой, вернулись в Париж и обвенчались в присутствии Фульбера. Чтобы сохранить тайну брака, Абеляр вернулся в свою холостяцкую обитель, а Элоиза снова жила с дядей; влюбленные теперь виделись редко и тайно. Но Фульбер, желая восстановить свой престиж и отменив обещание, данное Абеляру, разгласил информацию о браке. Элоиза отрицала его, и Фульбер "неоднократно навещал ее с наказаниями". Абеляр снова выкрал ее; на этот раз он отправил ее, вопреки ее воле, в монастырь в Аржентейле и велел ей облачиться в монашескую одежду, но не принимать обеты и постриг. Когда Фульберт и его родственники узнали об этом, говорит Абеляр, они были уверены, что теперь я полностью обманул их и навсегда избавился от Элоизы, заставив ее стать монахиней. В ярости они замышляют против меня заговор; и однажды ночью, когда... я спал в потайной комнате в своем жилище, они ворвались туда с помощью одного из моих слуг, которого они подкупили. Там они отомстили мне самым жестоким и позорным наказанием... они отрезали те части моего тела, которыми я совершил то, что было причиной их печали. Сделав это, они бежали; но двое из них были схвачены и лишились глаз и половых органов.18
Его враги не могли выбрать более тонкую месть. Это не сразу обесчестило его; весь Париж, включая духовенство, сочувствовал ему;19 его ученики стекались, чтобы утешить его. Фульберт скрывался и предавался забвению, а епископ конфисковал его имущество. Но Абеляр понимал, что он разорен и что "молва об этом удивительном безобразии разнесется до самых краев земли". Он больше не мог думать о церковном престолонаследии. Он чувствовал, что его честная слава "полностью запятнана" и что он будет предметом шуток для последующих поколений. В своем падении он ощущал некую непоэтическую справедливость: он был искалечен плотью, которая согрешила, и был предан человеком, которого он предал. Он велел Элоизе принять постриг, а сам в Сен-Дени принял монашеские обеты.
III. РАЦИОНАЛИСТ
Через год (1120), по настоянию своих учеников и аббата, он возобновил чтение лекций в "келье" бенедиктинского приорства Мезонсель. Предположительно, содержание его лекционных курсов сохранилось в его книгах. Однако они были написаны суматошными частями и вряд ли допускают датировку; они были пересмотрены в последние годы его жизни, когда его дух был уже совсем сломлен,
