1979 года евреев в Иране, по данным национальной статистики, было минимум в шесть раз больше. Большинство из них репатриировались в Израиль, испугавшись исламского крена, войны с Ираком и прочих изменений. Тегеран этому процессу не противился — кстати, продолжается он до сих пор.
***
С евреями в Исламской республике я встречался всего один раз. В 2017 году мой приятель Миша попросил меня взять его с собой в Иран. Я тогда еще не жил в стране, но активно ее изучал, периодически туда ездил и как раз планировал новое путешествие. В тот раз хотелось не следовать привычными туристическими маршрутами, а взглянуть на новые места. «Поехали в Иранский Курдистан, на обратном пути можем заглянуть в Исфахан», — предложил я Мише, он согласился. Еще с нами поехала Настя, другая моя хорошая знакомая. В итоге по горам на западе Ирана мы катались на рейсовых автобусах и попутных такси именно такой компанией: два парня и одна девушка. Никаких нареканий это не вызывало.
Логичной остановкой на пути в Санандадж, столицу провинции Курдистан, стал Хамадан — город с многовековой историей, где расположены развалины Экбатаны, столицы Мидийского царства, первого государства, созданного иранскими народами. Еще там похоронен Ибн Сина (Авиценна), самый известный иранский ученый-медик. А еще Хамадан — едва ли ни единственное место в Иране, где сохранились памятники древней еврейской культуры, а именно гробница Эсфирь и Мордехая.
Согласно еврейской Библии (Танаху), иудейка Эсфирь стала женой шаха Ардашира I (Артаксеркса) из иранской династии Ахеменидов. Вместе со своим двоюродным братом Мордехаем Эсфирь смогла предотвратить истребление евреев, которое затевало окружение шаха: иудеи с разрешения Артаксеркса нанесли упреждающий удар и разгромили своих врагов. В честь этого события иудеи отмечают праздник Пурим.
На тот момент у меня не было никакого опыта общения с евреями в Иране. Судя по интервью и репортажам в СМИ, живут они нормально: никаких особых претензий власти к ним не высказывают, если они вдруг не начнут открыто выражать симпатии Израилю. Сами представители этой еврейской общины в медиа скорее выступают как иранские патриоты с заявлениями в духе «Иран — самый большой враг Израиля, но самый большой друг еврейского народа».
Иудейская святыня была последним пунктом в нашем насыщенном городском маршруте по Хамадану, поэтому мы еле-еле добрались до нее ближе к закрытию. Стоило нам подойти к ней, как навстречу выскочил пожилой еврей и сказал: «Быстрее, за мной, внутрь, а то не успеете!».
Гробница Эсфирь — небольшое кирпичное строение, как снаружи, так и изнутри напоминает обычную провинциальную мечеть. Внутри — два скромных помещения, первое выполняет роль прихожей, во втором стоят два возвышения-гробницы, украшенные надписями на иврите. Пожилой смотритель провел нам экспресс-экскурсию на ломаном английском, сообщив буквально следующее: это гробница Эсфирь и Мордехая, тут лежит Эсфирь, тут Мордехай, а вот надписи на иврите. Обойти достопримечательность не составило труда. Перед выходом наш провожатый сделал знак, что надо бы его отблагодарить. За музеи и экскурсии мы платили поочередно, настала очередь Насти.
— Сколько ему дать?
— Дай 50 тысяч риалов. Думаю, за такую ерунду более чем достаточно. — ответил я. По тому курсу это было доллара три.
Настя принялась рыться в кошельке, сначала достала купюру в 100 тысяч риалов, а потом все-таки нашла нужную и протянула нашему экскурсоводу. Тот проворно выхватил обе купюры: и ту, что полагалась ему, и ту, которую Настя достала случайно — развернулся и засеменил вглубь помещения.
Улыбнувшись, мы вышли. Покидая гробницу, я услышал, как наш провожатый, обращаясь к гробнице Эсфири, произнес полушепотом: «Прости меня, моя госпожа, я просто делаю свою работу, зарабатываю на жизнь». На Иерусалим через Кербелу
Во времена правления шаха Мохаммада-Резы Пехлеви Иран был ключевым партнером Израиля в регионе. Развивалась и торговля с еврейским государством, и сотрудничество в сфере безопасности. В Тегеране было открыто израильское посольство, а между странами налажено прямое авиасообщение.
Изменилось все очень быстро: сразу после победы Исламской революции в 1979 году Израиль провозгласили главным врагом Ирана наряду с США. Израильские дипломаты эвакуировались, а их посольство новая власть передала лидеру Организации освобождения Палестины Ясиру Арафату, впоследствии переименовав учреждение в «посольство Палестины». Вероятно, такой резкий поворот отвечал личным убеждениям аятоллы Хомейни, который искренне считал «сионистское образование» врагом исламского мира. Более того, новая элита Ирана воспринимала Израиль как оплот западного влияния в регионе, то есть квинтэссенцию всего плохого и разрушительного. В их глазах США угнетали Ближний Восток, навязывая местным государствам свое господство, и в авангарде этого тлетворного влияния как раз и находился «сионистский проект».
К тому же идея исламской революции предполагала ее экспорт в другие мусульманские страны. В идеале должен был последовать победоносный марш, в рамках которого правоверные народы, государства и общины присоединятся к общему проекту исламского переустройства по иранскому образцу. Впрочем, эти цели были несколько абстрактными. Как должно произойти это присоединение? Должны ли исламские страны создать большое единое государство (халифат)? Кто и как будет проводить преобразования исламского общества — особенно если учитывать многочисленные расхождения между разными течениями в исламе и то, что шииты составляют в нем значительное, но все же меньшинство?
Аятолла Хомейни не мог, да и не собирался давать однозначные ответы на эти вопросы. План у него был таким: прежде всего нужно дождаться общего исламского подъема и солидаризации мировой уммы с Исламской революцией в Иране, а дальше посмотрим. В то же время одна из целей революции была провозглашена максимально конкретно: уничтожить «сионистское образование». Так и родился соответствующий слоган: «Марг бар Эсраиль!». «Смерть Израилю». Новые власти видели в этих словах конкретный и понятный лозунг, который объединит всех мусульман.
Впрочем, на практике поначалу Ирану было не до Израиля. Не успев консолидировать власть и расправиться с внутренними врагами, Исламская республика столкнулась со страшным вызовом: 22 сентября 1980 года Ирак, которым тогда правил диктатор Саддам Хусейн, напал на Иран. Спустя всего полтора года после революции новое государство оказалось на грани уничтожения. Ради выживания пришлось задействовать все имеющиеся силы.
Я уже не раз упоминал в этой книге ирано-иракскую войну, один из самых кровавых конфликтов XX века. Расчет Саддама на быструю и победоносную кампанию против неокрепшего государства полностью провалился: вместо этого регион погрузился в войну на восемь лет. За первые два года войны Исламская республика доказала свою состоятельность как государства, способного себя защитить. Однако этого оказалось мало: отбив первые удары, Тегеран поставил амбициозную задачу освободить народ Ирака от угнетателя Саддама — вот он,
