сословию, которое приняло его. Теперь он покинул свой консервативный кокон и взмахнул крыльями как демократ . "Право суверенитета принадлежит исключительно ... народу; суверен ... может быть не более чем первым магистратом народа".47 Он хотел сохранить монархию, но только в качестве защиты народа от аристократии; в то же время он призывал к тому, чтобы все взрослые мужчины имели право голоса.48 В обращении к эстам Прованса он пригрозил привилегированным классам всеобщей забастовкой: "Берегитесь, не пренебрегайте этим народом, который все производит; этим народом, который, чтобы быть грозным, должен быть только неподвижным".49
В Марселе (март 1789 года) вспыхнул хлебный бунт; власти послали за Мирабо, чтобы он приехал и успокоил народ, так как знали о его популярности. Население собралось в толпу из 120 000 человек, чтобы приветствовать его.50 Он организовал патруль для предотвращения насилия. В обращении к марсельскому народу он посоветовал простолюдинам проявить терпение, пока Генеральные штаты не найдут время для установления баланса между производителями, желающими высоких цен, и потребителями, желающими низких. Бунтовщики послушались его. С помощью того же убеждения он утихомирил восстание в Эксе. И Экс, и Марсель выбрали его своим депутатом; он поблагодарил избирателей и решил представлять Экс. В апреле 1789 года он отправился в Париж и в Генеральные штаты.
VI. ПОСЛЕДНЯЯ РЕПЕТИЦИЯ: 1789 ГОД
Он проехал через страну, в которой царил голод и готовилась революция. В нескольких районах весной 1789 года неоднократно вспыхивали восстания против налогов и дороговизны хлеба. В Лионе народные массы ворвались в офис сборщика налогов и уничтожили его реестры. В Агде, близ Монпелье, жители угрожали всеобщим грабежом, если цены на товары не будут снижены; они были снижены. Деревни, опасаясь нехватки зерна, насильно препятствовали его вывозу из своих районов. Некоторые крестьяне говорили о том, чтобы сжечь все замки и убить сеньоров (май 1789 г.).51 В Монльери женщины, узнав о повышении цен на хлеб, толпой ворвались в амбары и пекарни и захватили весь имеющийся хлеб и муку. Подобные сцены происходили в Брей-сюр-Сен, Баньоль, Амьене, почти повсюду во Франции. В городе за городом ораторы будоражили народ, рассказывая, что король отложил выплату всех налогов.52 В марте и апреле по Провансу пронеслось сообщение, что "лучший из королей желает налогового равенства; что больше не будет ни епископов, ни сеньоров, ни десятин, ни пошлин, ни титулов, ни различий".53 После 1 апреля 1789 года феодальные пошлины больше не выплачивались. "Добровольный" отказ дворянства от этих повинностей 4 августа был не актом самопожертвования, а признанием свершившегося факта.
В Париже волнение нарастало почти ежедневно по мере приближения заседания Генеральных штатов. Памфлеты лились из прессы, ораторское искусство возвышало свой голос в кафе и клубах. Самый известный и мощный памфлет за всю историю появился в январе 1789 года, написанный свободомыслящим аббатом Эммануэлем-Жозефом Сьесом, генеральным викарием Шартрской епархии. Шамфор писал: "Что есть государство Тьер? Все. Qu'a-t-il?-Rien" ("Что такое Третье государство? Все. Что у него есть? Ничего"). Сьез превратил эту взрывную эпиграмму в захватывающий заголовок и превратил ее в три вопроса, которые вскоре задала половина Франции:
Что такое Третье сословие? Все.
Чем оно было до сих пор в политическом устройстве? Ничем.
О чем оно просит? Стать чем-то.54
Из 26 000 000 душ во Франции, указывал Сьез, по меньшей мере 25 000 000 принадлежат к третьему сословию - нетитулованным мирянам; в сущности, третье сословие и есть нация. Если в Генеральных штатах другие сословия откажутся заседать вместе с ним, оно будет вправе объявить себя "Национальным собранием". Это выражение сохранилось до наших дней.
Голод был еще красноречивее слов. Пока правительство, духовенство и богачи создавали в Париже пункты помощи, из глубинки стекались нищие и преступники, чтобы поесть и рискнуть своим пустым местом в актах отчаяния. То тут, то там народ брал дело в свои руки; он угрожал повесить на ближайшем фонарном столбе любого торговца, прячущего зерно или берущего за него слишком высокую цену; часто он останавливал и грабил колонны с зерном, прежде чем они могли попасть на рынок; иногда он устраивал толпы на рынках и силой, без оплаты, забирал зерно, которое крестьяне привозили на продажу.55 2 3 апреля Неккер издал через Королевский совет указ, уполномочивавший судей и полицию проводить инвентаризацию частных амбаров и заставлять их, в случае нехватки хлеба, отправлять зерно на рынок; но этот указ выполнялся слабо. Такова была картина Парижа весной.
В этих разъяренных толпах герцог д'Орлеан увидел возможный инструмент для реализации своих амбиций. Он был правнуком того Филиппа д'Орлеана, который был регентом Франции (1715-23). Он родился в 1747 году, в пять лет получил титул герцога де Шартр, а в двадцать два женился на Луизе-Марии де Бурбон-Пеньевр, богатство которой сделало его самым богатым человеком во Франции.56 В 1785 году он получил титул герцога Орлеанского; после 1789 года, благодаря своим выступлениям в защиту народных интересов, он был известен как Филипп Эгалите. Мы видели, как он бросил вызов королю в Парламенте и был сослан в Виллер-Коттерец. Вскоре, вернувшись в Париж, он решил сделать себя кумиром народа, надеясь, что его выберут преемником своего кузена Людовика XVI в случае, если измученный король отречется от престола или будет низложен. Он раздавал милостыню бедным, рекомендовал национализировать церковную собственность,57 и открыл для публики сад и некоторые комнаты своего дворца Palais-Royal в самом центре Парижа. Он обладал милостями великодушного аристократа и нравственностью своего предка-регента. Мадам де Генлис, гувернантка его детей, служила ему связной с Мирабо, Кондорсе, Лафайетом, Талейраном, Лавуазье, Вольнеем, Сьесом, Десмуленом, Дантоном. Его соратники-масоны оказывали ему существенную поддержку.58 Его секретарь, романист Шодерлос де Лаклос, выступал в качестве его агента по организации общественных демонстраций и восстаний. В садах, кафе, игорных домах и борделях возле дворца памфлетисты обменивались идеями и разрабатывали планы; здесь тысячи людей всех сословий присоединялись к волнениям времени. Пале-Рояль, как название всего этого комплекса, стал центром Революции.
Предполагается, что деньги герцога и активность Шодерлоса де Лакло сыграли свою роль в организации нападения на фабрику Ревейона на улице Сент-Антуан. Ревейон возглавил собственную революцию: заменил настенные росписи и гобелены пергаментной бумагой, расписанной художниками в разработанной им технике, и производил то, что один английский авторитет назвал "несомненно, самыми красивыми обоями, которые когда-либо были сделаны".59 На его фабрике работало триста человек, минимальная заработная плата которых составляла двадцать пять су (1,56 доллара?) в день.60 На заседании избирательной ассамблеи Сте-Маргерит возник спор между избирателями из среднего класса и рабочими; были опасения, что заработная плата
