может быть снижена,61 и ложный62 распространилось ложное сообщение о том, что Ревейон сказал: "Рабочий с женой и детьми может прожить на пятнадцать су в день". 27 апреля толпа собралась перед домом фабриканта и, не найдя его, сожгла чучело. Двадцать восьмого числа, подкрепленная и вооруженная, она ворвалась в его дом, разграбила его, сожгла мебель, выпила спиртное из погреба, присвоила валюту и серебряные тарелки. Бунтовщики перешли к фабрике и разграбили ее. Против них были посланы войска; они защищались в бою, который длился несколько часов; двенадцать солдат и более двухсот бунтовщиков были убиты. Ревейон закрыл свою фабрику и переехал в Англию.
Таково было настроение Парижа, когда избранные депутаты и их заместители прибыли на заседание Генеральных штатов в Версаль.
VII. ГЕНЕРАЛЬНЫЕ ШТАТЫ: 1789 ГОД
4 мая депутаты двинулись величественной процессией на мессу в церковь Святого Людовика: впереди версальское духовенство, затем представители Третьего сословия, одетые в черное, затем знатные делегаты, разноцветные и с плюмажами, затем церковные депутаты, затем король и королева в окружении королевской семьи. Горожане заполонили улицы, балконы и крыши; они аплодировали простолюдинам, королю и герцогу д'Орлеану и молча принимали дворян, духовенство и королеву. В течение дня все (кроме королевы) были счастливы, ибо свершилось то, на что так надеялись многие. Многие, даже среди знати, плакали при виде того, как разделенная нация становится единой.
5 мая депутаты собрались в огромном Зале мелких развлечений (Salle des Menus Plaisirs), расположенном примерно в четырехстах ярдах от королевского дворца. Среди них был 621 простолюдин, 308 священнослужителей, 285 дворян (в том числе двадцать представителей знати). Из церковных депутатов около двух третей были плебейского происхождения; многие из них впоследствии присоединились к простолюдинам. Почти половину депутатов Третьего сословия составляли юристы, пять процентов - профессиональные деятели, тринадцать процентов - предприниматели, восемь процентов - представители крестьянства.63 Среди духовенства был Шарль-Морис де Талейран-Перигор, епископ Аутунский. Мирабо, предвосхищая фразу Наполеона о "грязи в шелковом чулке", описал Талейрана как "мерзкого, жадного, подлого, интригана, единственное желание которого - грязь и деньги; за деньги он продаст свою душу; и он был бы прав, поскольку обменял бы навоз на золото";64 что вряд ли соответствует гибкому уму Талейрана. Среди дворян было несколько человек, выступавших за существенные реформы: Лафайет, Кондорсе, Лалли-Толлендаль, виконт де Ноай, герцоги д'Орлеан, д'Эгийон и де Ларошфуко-Лиан-кур. Большинство из них вместе с Сьесом, Мирабо и другими депутатами Третьего сословия образовали Les Trentes, "Общество тридцати", которое выступало в качестве организационной группы для проведения либеральных мер. В делегацию Третьего сословия вошли Мирабо, Сьез, Мунье, Барнав, астроном Жан Байи и Максимилиан Робеспьер. В целом это было самое выдающееся политическое собрание во французской летописи, а возможно, и во всей современной истории. Щедрые духи всей Европы надеялись, что это собрание поднимет стандарт, на который смогут равняться угнетенные в каждой стране.
Король открыл первую сессию кратким обращением, в котором откровенно признал финансовое положение своего правительства, объяснил это "дорогостоящей, но почетной войной", попросил "увеличить налоги" и выразил сожаление по поводу "преувеличенного стремления к инновациям". Вслед за этим Неккер произнес трехчасовую речь, в которой признал дефицит в 56 150 000 ливров (на самом деле он составлял 150 000 000) и попросил санкции на заем в 80 000 000 ливров. Депутаты судорожно перебирали в уме статистику; большинство из них ожидали, что либеральный министр изложит программу реформ.
Борьба классов началась на следующий день, когда дворяне и духовенство отправились в отдельные залы. Теперь широкая публика пробилась в Зал обедов и ужинов; вскоре она стала влиять на голосование, энергично и обычно организованно выражая свое одобрение или несогласие. Третье сословие отказалось признать себя отдельной палатой; оно решительно ждало, когда другие сословия присоединятся к нему и будут голосовать по очереди. Дворяне ответили, что голосование по сословиям - каждое сословие имеет один голос - является неизменной частью монархической конституции; объединить три сословия в одно и разрешить индивидуальное голосование в собрании, где Третье сословие уже составляло половину общего числа и могло легко заручиться поддержкой низшего духовенства, означало бы отдать интеллект и характер Франции на откуп простому числу и буржуазному диктату. Делегаты от духовенства, разделившись на консерваторов и либералов, не заняли никакой позиции, ожидая, что их поведут за собой события. Прошел месяц.
Тем временем цены на хлеб продолжали расти, несмотря на попытки Неккера регулировать их, и опасность общественного насилия возрастала. Шквал памфлетов нарастал. Артур Янг писал 9 июня:
В настоящее время в парижских магазинах брошюр творится невероятное. Я отправился в Пале-Рояль, чтобы посмотреть, какие новинки выходят в свет, и приобрести каталог всех изданий. Каждый час появляется что-то новое. Сегодня вышло тринадцать, вчера - шестнадцать, на прошлой неделе - девяносто две. ... Девятнадцать двадцатых из этих произведений - в пользу свободы и, как правило, яростно направлены против духовенства и дворянства. ... Ничего в ответ не появляется.65
10 июня депутаты Третьего сословия направили дворянам и духовенству комитет, вновь приглашая их на совместное собрание и заявляя, что если другие ордена будут продолжать собираться отдельно, то Третье сословие без них приступит к законотворчеству для нации. Перелом в борьбе коллективных воль наступил 14 июня, когда девять приходских священников перешли на сторону простолюдинов. В этот день Третье сословие избрало Байи своим президентом и организовалось для обсуждения и принятия законов. Пятнадцатого числа Сьез предложил, что, поскольку делегаты в Зале приятных блюд представляют девяносто шесть процентов нации, они должны называть себя "Ассамблеей признанных и проверенных представителей французской нации". Мирабо считал, что это слишком широкое название, которое король наверняка отвергнет. Вместо того чтобы отступить, Сьез упростил предложенное название до Assemblée Nationale. За это проголосовали 491 против 8966 Эта декларация автоматически превратила абсолютную монархию в ограниченную, положила конец особым полномочиям высших классов и стала политическим началом Революции.
Но согласится ли король на такое понижение? Чтобы склонить его к этому, Национальное собрание постановило, что все существующие налоги должны выплачиваться как прежде, пока Собрание не будет распущено; что после этого никакие налоги не должны выплачиваться, кроме тех, которые были санкционированы Собранием; что Собрание как можно скорее рассмотрит причины и средства устранения нехватки хлеба; и что после принятия новой конституции Собрание примет на себя долги государства и будет их выполнять. Одна из этих мер была направлена на усмирение бунтовщиков, другая - на поддержку держателей облигаций; все они были хитроумно разработаны, чтобы ослабить сопротивление короля.
Людовик посоветовался со своим Советом. Неккер предупредил его, что если привилегированные порядки не уступят, то
