него не было незаконнорожденных детей. До сих пор не утихают споры о его коммерческой морали. Никто не ставит под сомнение его либеральность; она была такой же щедрой, как у Козимо. Он никогда не успокаивался, пока не отплачивал за каждый дар еще большим даром; он финансировал дюжину религиозных начинаний, поддерживал бесчисленных художников, ученых и поэтов, а также ссужал огромные суммы государству. После заговора Пацци он обнаружил, что его государственные и частные расходы привели к тому, что его фирма оказалась не в состоянии выполнять свои обязательства; тогда покладистый Совет постановил выплатить его долги из государственной казны (1480). Неясно, было ли это справедливым возмещением за оказанные услуги и частные средства, потраченные на государственные цели,5 или же это была обычная растрата;6 Тот факт, что эта мера, хотя и была открыто известна, не повредила популярности Лоренцо, предполагает более мягкое толкование. Именно его либеральность, а также его богатство и роскошную свиту имели в виду люди, когда называли его Il Magnifico.
Его культурная деятельность была связана с пренебрежением к дальним делам его фирмы. Его агенты, пользуясь его озабоченностью, предавались экстравагантности и сутяжничеству. Он спас семейное состояние, постепенно выводя его из коммерции и вкладывая в городскую недвижимость и крупное сельское хозяйство; он с удовольствием лично следил за своими фермами и садами и разбирался в удобрениях не хуже, чем в философии. Научно обоснованное орошение и удобрение земель возле его вилл в Кареджи и Поджио-а-Кайано стали образцами сельскохозяйственной экономии.
При нем экономическая жизнь Флоренции процветала.7 Процентная ставка упала до пяти процентов, и коммерческие предприятия, легко финансируемые, процветали, пока к концу карьеры Лоренцо Англия не стала беспокойным конкурентом в экспортной торговле текстилем. Еще больше процветанию способствовала его политика мира и баланс сил, который он поддерживал в Италии в течение второго десятилетия своего правления. Флоренция вместе с другими итальянскими государствами изгнала турок из Италии; добившись этого, Лоренцо побудил Ферранте Неаполитанского и Галеаццо Сфорца Миланского подписать с Флоренцией союз для взаимной обороны; когда папа Иннокентий VIII присоединился к этой лиге, большинство мелких государств тоже присоединились к ней ; Венеция держалась в стороне, но страх перед союзниками склонил ее к хорошему поведению; таким образом, с небольшими перерывами, мир в Италии сохранялся до самой смерти Лоренцо. Тем временем он проявил весь свой такт и влияние, чтобы защитить слабые государства от сильных, рассудить и примирить межгосударственные интересы и споры и пресечь все casus belli в зародыше.8 В это счастливое десятилетие (1480-90) Флоренция достигла апогея своей славы в политике, литературе и искусстве.
Внутри страны Лоренцо управлял через Консильо ди Сеттанта. По конституции 1480 года этот Совет семидесяти состоял из тридцати членов, выбранных синьорией того года, и сорока других, выбранных этими тридцатью. Членство было пожизненным, а вакансии заполнялись путем кооптации. При таком раскладе синьор и гонфалоньер имели полномочия только как исполнительные агенты Совета. Народные парламенты и выборы были отменены. Оппозиция была затруднена, так как Лоренцо использовал шпионов для ее выявления и имел средства для материальной поддержки своих противников. Старые группировки спали, преступность спрятала голову, порядок процветал, а свобода угасала. "У нас здесь, - писал современник, - нет ни грабежей, ни ночных волнений, ни убийств. Ночью или днем каждый человек может вести свои дела в полной безопасности".9 "Если Флоренция должна была иметь тирана, - сказал Гиччардини, - она никогда не могла найти лучшего или более восхитительного".10 Купцы предпочитали экономическое процветание политической свободе; пролетариат был занят масштабными общественными работами и прощал диктатуру до тех пор, пока Лоренцо снабжал его хлебом и играми. Турниры привлекали богачей, скачки будоражили буржуазию, а зрелища веселили народ.
В дни карнавалов у флорентийцев был обычай прогуливаться по улицам в страшных или страшных масках, распевая сатирические или эротические песни, и устраивать трионфи-парады разукрашенных и украшенных гирляндами плавучих средств, изображающих мифологических или исторических персонажей или события. Лоренцо нравился этот обычай, но не нравилась его склонность к беспорядку; он решил взять его под контроль, придав ему одобрение и порядок со стороны правительства; при его правлении представления стали самой популярной чертой флорентийской жизни. Он привлек ведущих художников для разработки и росписи колесниц, знамен и костюмов; он и его друзья сочиняли тексты песен, которые пелись из карет, и эти песни отражали моральную раскованность карнавала. Самым известным из представлений Лоренцо был "Триумф Вакха", когда процессия плавучих средств, несущих прекрасных девиц, и кавалькада богато одетых юношей на резвых конях переправлялись через Понте Веккьо на просторную площадь перед собором, а голоса в полифонической гармонии, под аккомпанемент цимбал и лютни, пели поэму, сочиненную самим Лоренцо и едва ставшую соборной:
1. Quanto è bella giovinezza,
Che si fuge tutta via!
Chi vuol esser lieto sia!
Di doman non c'è certezza.
1. Юность прекрасна и лишена печали,
Но она ежечасно улетает.
Юноши и девы, наслаждайтесь сегодня;
О завтрашнем дне вы не знаете.
2. Это Вакх и прекрасная
Ариадна, истинные любовники!
Они, в полете времени вопреки,
Каждый с каждым находит наслажденья новые;
3. Они, их нимфы и вся их
команда
Устраивают вечный праздник.
Юноши и девы, наслаждайтесь сегодня;
Ничто не знает о завтрашнем дне.......
14. Дамы и молодые любовники!
Да здравствует Бахус, да здравствует Желание!
Танцуйте и играйте, пусть поются песни;
пусть сладостная любовь
воспламеняет
ваши груди
.
15. В будущем, что бы ни случилось,
Юноши и девы наслаждаются сегодня;
О завтрашнем дне вы не знаете.11
Подобные поэмы и зрелища придают бледный оттенок обвинению в том, что Лоренцо развратил флорентийскую молодежь. Вероятно, она была бы "развращена" и без него; нравы в Венеции, Ферраре и Милане были не лучше, чем во Флоренции; во Флоренции при банкирах Медичи они были лучше, чем позднее в Риме при папах Медичи.
Эстетические чувства Лоренцо были слишком острыми для его морали. Поэзия была одним из его главных занятий, и его сочинения соперничали с лучшими произведениями своего времени. В то время как его единственный начальник, Полициан, все еще колебался между латынью и итальянским, стихи Лоренцо восстановили литературное первенство, установленное Данте и низвергнутое гуманистами. Он предпочитал сонеты Петрарки любовной поэзии латинских классиков, хотя легко читал их в оригинале; и не раз сам сочинял сонеты, которые могли бы украсить "Канцоньере" Петрарки. Но он не относился к поэтической любви слишком
