Эдмонд согласился войти в совет директоров Poliarco, инвестиционной компании, управляемой Джейкобом Ротшильдом, которая вкладывала средства в предметы изобразительного искусства. Более того, учитывая присутствие корпораций, мелких бизнесменов и инвесторов в недвижимость, Лондон был ключевым источником спроса на кредиты TDB. Банк, похоже, обладал монополией среди клиентов в ковровом бизнесе, и TDB стал активно кредитовать недвижимость. Эдмонд стал хорошим другом Джека Деллала, сефардского бизнесмена и инвестора в недвижимость. Методы работы TDB были более консервативными, чем у местных кредиторов, поскольку они выдавали кредиты только под 70 процентов стоимости недвижимости.
В 1974 году обвал недвижимости в Англии привел к банкротству нескольких инвестиционных банков. Обвал недвижимости и последствия нефтяного эмбарго сильно ударили по рынкам капитала в Европе, и акции TDB, вышедшие на биржу по цене 16 долларов, упали до 2 долларов; в США акции Republic подешевели почти на три четверти. Но и здесь осторожный и противоположный подход Эдмонда доказал свою полезность. Поскольку его банки кредитовали в основном правительства и учреждения, а не частных лиц, потери по кредитам были минимальными. В итоге TDB получил в собственность около 1800 квартир в Лондоне, поскольку заемщики объявили дефолт, но Эдмонд дал Раймонду Маггару карт-бланш на быстрое решение проблемы. В поисках надежного убежища для своих капиталов вкладчики вкладывали все больше денег и в TDB, и в Republic. Когда процентные ставки подскочили, Эдмонд обнаружил, что может выдавать кредиты другим банкам по более высоким ставкам. В 1973 году прибыль TDB и Republic выросла на 30 %, а активы и депозиты продолжали расти.
Тем временем Эдмонд продолжал находить способы извлечения прибыли из движения денег по всему миру - способы, о которых мало кто догадывался и которые мало кто мог реализовать. Например, в 1973 и 1974 годах он нашел большую прибыль в одном из старейших бизнесов Сафры - золотом. После того как в 1971 году президент Никсон отменил золотой стандарт в США, цена на золото начала расти, и усилилось давление с целью сделать законным хранение и торговлю золотом для американских частных лиц и учреждений. В итоге Конгресс принял закон, легализующий официальную торговлю золотом с 31 декабря 1974 года.
Republic, один из немногих банков, получивших лицензию на торговлю золотом в конце 1960-х годов, оказался в идеальном положении, чтобы извлечь выгоду из небольших изменений на рынке. Правила всегда разрешали ввоз золотых монет с нумизматической ценностью - то есть монет, которые могут заинтересовать коллекционеров в силу их редкости или происхождения. На практике это означало, что иностранные золотые монеты, отчеканенные до 1933 года, когда в США впервые была отменена торговля золотом, можно было свободно ввозить в США. Когда цена на золотые слитки выросла, Эдмонд и его коллеги увидели возможность. В Европе в качестве валюты обращались миллионы старых золотых монет, и американцы готовы были заплатить премию к номинальной стоимости, чтобы получить в свои руки этот хедж от инфляции.
И тогда Эдмонд развернул глобальную кампанию по приобретению золотых монет. В Лондоне он покупал ведра английских суверенов - четвертьфунтовых золотых монет 1890-х годов с изображением королевы Виктории - по номинальной стоимости и отправлял их в Нью-Йорк, где их можно было продать с 5-процентной надбавкой. Понимая, что Мексика в 1959 году отчеканила золотые песо с клеймом 1915 года, Эдмонд отправил Сирила Двека в Мехико, чтобы заключить сделку с мексиканским Центральным банком, по которой Республика отправляла бы золотые слитки (которые она не могла свободно продавать в США) в обмен на золотые монеты. Австрия продолжала чеканить старые одноунцевые золотые монеты Австро-Венгерской империи, и Republic и TDB покупали их у правительства с 3-процентной премией, продавая в США с 10-процентной наценкой. Зная, что Венгрия была частью той же империи, Эдмонд отправился в Будапешт, где он вел бизнес уже двадцать лет, купил золотые монеты с трехпроцентной наценкой и привез их в США.
Republic получала прибыль в несколько миллионов долларов в квартал только от операций с золотом, что привлекло внимание Уолл-стрит. Компания Manufacturers Hanover, желая узнать о золотом бизнесе, спросила Эдмонда, может ли он прислать несколько человек для обучения и наблюдения. Естественно, Эдмонд насторожился и оборудовал отдельную комнату, где сотрудники Manufacturers Hanover могли "наблюдать". Они уехали через несколько недель. "Они думали, что я тупица, что я буду учить их, как отнять мой бизнес", - рассказывал он Миносу Зомбанакису.
Гениальность гамбита с золотыми монетами заключалась в том, что он не требовал ни спекуляций, ни долгосрочного хранения, ни предоставления кредитов. Скорее, это было арбитражное перемещение денег или валюты из места, где они имели одну ценность, в другое место, где они имели более высокую ценность. Этот менталитет привел Republic и TDB к созданию второго отличительного глобального бизнеса в сфере банкнот.
Первоначально, в 1960-х годах, TDB предоставлял услуги другим банкам, забирая у них всю иностранную валюту сразу и репатриируя ее в обмен на небольшое вознаграждение. Это хорошо сочеталось с валютным бизнесом компании. После нефтяного эмбарго 1973 года появилась еще одна перспектива. Богатые деньгами государства Ближнего Востока платили иностранным рабочим на своих грандиозных инфраструктурных проектах в долларах, которые рабочие отправляли на Филиппины и в Корею. Страны, в которых развивался туризм, также обнаружили, что у них есть потребность в перемещении банкнот. Это был бизнес с очень тонкой маржой, но с очень слабой конкуренцией. Для людей, которые понимали, как работает глобализация, и разбирались в логистике, связанной с перемещением золотых грузов - воздушных, страховых, охранных - банкноты представляли собой возможность с низким уровнем риска. Republic и TDB стали ведущими перевозчиками банкнот в мире. "С банкнотами мы могли в любой момент разместить в самолетах 300 миллионов долларов", - вспоминает руководитель TDB Мойсе Тавиль.
Личный энтузиазм Эдмонда в работе был заразителен. Сафра называет себя "священником моей работы", но в его энергии и энтузиазме, которые от него исходят, нет ничего священнического", - отмечал журнал Finance в январе 1973 года. Но учитывая масштабы деятельности - открытие офисов в Мексике и возможность расширения на Дальний Восток; управление интеграцией Kings Lafayette; контроль за строительством двух зданий в Женеве для TDB, одного на 2 Place du Lac для размещения главного управления, валютных операций и группы акций, и одного на 96/98 Rue du Rhône, которое должно быть завершено к концу 1974 года, для размещения других отделов, - было ясно, что Эдмону нужна более активная помощь. "В 1973 году мы планируем активизировать набор и обучение руководящего персонала, чтобы влить новую кровь в управленческую команду нашей группы",
