было столь же заметным", - вспоминал Уолд. "Набожный и непоколебимый в своей вере, он мог щедро оказать помощь приезжему комитету женщин с Кубы, которые ходатайствовали о восстановлении католической святыни".
-
Филантропические интересы Шиффа были весьма обширны, и хотя еврейские цели оставались в центре его пожертвований, он поддерживал и различные светские учреждения. В некоторых случаях эти пожертвования были призваны навести мосты с языческим миром и получить место за столом, в буквальном смысле, для еврейских интересов.
Он вносил щедрые пожертвования в основные культурные и академические учреждения Нью-Йорка - Метрополитен-музей, Американский музей естественной истории, Колумбийский университет - несмотря на то, что их советы изначально оставались неофициально закрытыми для евреев. Получение представительства в этих организациях было важно для Шиффа по причинам как символического, так и практического характера. Как он объяснил в письме президенту Колумбийского университета,
Пока... граждане еврейского вероисповедания по молчаливому согласию не входят в правительство Колумбийского университета, Метрополитен-музея, Музея естественной истории и других ведущих коммунальных корпораций, против еврейского населения сохраняются предрассудки, которые те, кто руководит общественным мнением, должны сделать все возможное, чтобы устранить. Нельзя ожидать, что ручей будет чистым, пока его источник загрязнен.
Он считал, что фанатизм проникает сверху, а не снизу; люди берут пример с элиты. Американцы не избавятся от своих предрассудков, пока это не сделают их лидеры.
Пожертвования Шиффа обеспечили ему вход, а вход дал ему платформу для давления на еврейское руководство. Когда долларовая дипломатия провалилась, он прибег к более агрессивной тактике. Джордж Б. Макклеллан-младший, демократический мэр Нью-Йорка (и сын генерала времен Гражданской войны, который бросил вызов Аврааму Линкольну на выборах 1864 года), вспоминал визит Шиффа и Маршалла, которые жаловались на отсутствие еврейского попечителя в Метрополитен-музее. Они сказали, что разработали законопроект, который, как они надеялись, будет принят в законодательном собрании штата, и который даст мэру право назначать попечителей в квазиобщественные учреждения - такие как Метрополитен-музей, Музей естественной истории и Нью-Йоркская публичная библиотека, - получающие финансирование от налогоплательщиков, и потребует, чтобы два директора были евреями. Шифф и Маршалл хотели заручиться поддержкой Макклеллана, но он не согласился.
"Когда они уходили, - вспоминал Макклеллан в своих мемуарах,
Маршалл отстал и сказал мне: "Конечно, господин мэр, подразумевается, что если законопроект станет законом, вы назначите мистера Шиффа на одну из вакансий". Я ответил, что не буду давать никаких обещаний, после чего он покинул мой кабинет, а Шифф вернулся и сказал: "Кстати, господин мэр, конечно, подразумевается, что вы назначите мистера Маршалла на одну из вакансий". После этого я повторил то, что сказал Маршаллу.
Как только они ушли, Макклеллан позвонил Дж. П. Моргану, председателю правления Met, и сказал ему: "Чем скорее вы введете в правление еврея, тем лучше будет". На следующий день, по словам Маклеллана, Морган созвал собрание совета, на котором принял отставку одного попечителя и назначил на освободившееся место Джорджа Блюменталя, еврея франкфуртского происхождения, старшего партнера в банковском доме Lazard Frères. [57] При жизни Шиффа Нью-Йоркская публичная библиотека и Американский музей естественной истории также избрали еврейских попечителей. В случае с музеем, куда Шифф не только внес средства, но и финансировал археологические раскопки, чтобы заполнить галереи, его первым директором-евреем стал его зять, Феликс Варбург.
Шифф особенно настойчиво добивался попечительского поста в Колумбийском университете, если не для себя, то для своего коллеги-еврея. Когда, несмотря на более чем десятилетнее давление и уговоры, оно так и не было получено, он послал администрации университета недвусмысленный сигнал. Он пожертвовал 100 000 долларов на создание факультета германистики в Корнелле, дав понять, что сделал это потому, что Колумбия продолжала исключать евреев из своего совета директоров.
Хотя место в совете директоров Колумбийского университета ему не досталось, Шифф сыграл центральную роль в основании родственного колледжа, Барнард-колледжа. В 1888 году двадцатиоднолетняя Энни Натан Мейер из известной сефардской семьи попросила его войти в комитет по сбору средств для создания женского колледжа в Колумбии. "Я страшно нервничала, обращаясь к нему", - вспоминала Мейер. "До меня доходили слухи о его крайнем произволе. Мне говорили, что никто не может надеяться работать с ним в совете директоров, если не готов соглашаться с ним во всем". Но под "несколько запретной внешностью" Шиффа она нашла теплого и дружелюбного человека, а еще лучше - человека, который проявлял интерес к ее планам. Он стал первым казначеем Барнарда, а это означало, что в те скудные первые годы именно от него зависело, как растянуть скудные ресурсы колледжа и активизировать сбор средств. "Предельно преданный своему народу, - писал позже Мейер, - он был особенно заинтересован в том, чтобы помочь еврейским студентам пройти обучение в колледже". В некоторых случаях его инвестиции в будущее студентов продолжались и после того, как они покидали Барнард. Однажды, когда муж еврейской выпускницы первого класса Барнарда оказался под угрозой потери своего бизнеса, Шифф взял кредит, чтобы помочь ему преодолеть трудности.
Он оставался в совете директоров Барнарда еще несколько лет, а затем передал финансовые бразды правления своему другу, издателю Джорджу Артуру Плимптону (деду журналиста Джорджа Плимптона). Его время и деньги все больше поглощал беспрецедентный гуманитарный кризис, который еврейская община Нью-Йорка не могла игнорировать, даже если бы захотела.
Глава 10.
EXODUS
Утром 27 ноября 1881 года двести видных евреев собрались в Еврейском приюте для сирот, чтобы обсудить будущее восточноевропейского еврейства. Хотя они еще не знали об этом.
Ранее той же осенью в Касл-Гарден (предшественник острова Эллис) начали прибывать еврейские беженцы, бежавшие из Российской империи. В ответ на это еврейская община Нью-Йорка собрала фонд помощи, казначеем которого стал ДеВитт Селигман, для ухода за новоприбывшими. Якоб Шифф сделал первый взнос - 500 долларов - в Американский фонд помощи русским эмигрантам.
Некоторым еврейским лидерам стало ясно, что временной помощи будет недостаточно. У них хватало ресурсов, чтобы принять около пятисот беженцев, но уже прибыло более чем вдвое больше, и каждую неделю прибывали еще сотни. Некоторые участники ноябрьского собрания выступали за создание постоянной организации для помощи русским иммигрантам.
Немецкие евреи, которые теперь доминировали в группах социальной помощи, с пониманием отнеслись к бедственному положению своих русских братьев и сестер, но в то же время были настороже. Смогут ли эти обедневшие иммигранты из закрытых еврейских местечек так же быстро приспособиться к американской жизни, как и они? Что означало бы для их собственного хрупкого положения, полностью ассимилированного, но не всегда полностью принятого, если бы новоприбывшие не переняли американский образ жизни и
