и открыла глаза.
Нейт повернулся ко мне и вытянул руку ладонью вверх.
— У меня все в порядке, — выдавила я сквозь зубы, стараясь не забывать вдыхать носом и выдыхать через рот.
— Возьми меня за руку. Я не кусаюсь.
Ладно, пусть.
Я вцепилась в его руку, наши пальцы сплелись, и моим влажным ледяным ладоням стало теплее.
— Можешь сжимать крепче. Я не сломаюсь.
— Ты пожалеешь об этих словах. — Я сжала его руку так, что костяшки побелели. Самолет ускорялся, и мое дыхание тоже.
— Вряд ли. — Нейт погладил мою кисть большим пальцем. — Три минуты, говоришь? Первые три минуты после взлета?
— Да.
Не разжимая правой руки, он подставил под нее левое запястье, нажал несколько кнопок на наручных часах и запустил секундомер.
— Вот. Через три минуты можешь расслабиться и не тревожиться до самой посадки.
— Ты очень мил.
Загрохотали шасси; самолет затрясся. Мы набирали скорость. Я так сильно вцепилась в руку Нейта, что, наверное, перекрыла ему весь кровоток, но мне было трудно дышать, и из-за паники я забыла о неловкости.
— Меня много как называли, но милым — еще никогда, — ответил Нейт и тоже сжал мою руку. Мы оторвались от земли.
— Спроси меня о чем-нибудь, — выпалила я, а перед глазами замелькали худшие варианты развития событий. — О чем угодно! — Пульс бешено колотился.
— Ладно. — Он сосредоточенно нахмурился. — Ты замечала, что сосны тоже качаются на ветру?
— Что?
— Сосны. — Нейт взглянул на часы. — Не только пальмы качаются на ветру, но и сосны. Качающиеся сосны очень успокаивают.
— Сосны, — задумчиво проговорила я. — Никогда не обращала внимания.
— А вот. Какой у тебя любимый фильм?
— «Титаник», — автоматически ответила я.
Самолет начал резко набирать высоту. В животе ухнуло.
— Серьезно?
— Серьезно, — закивала я. — Не считая того, что на двери хватило бы места обоим[9], фильм мне понравился.
Нейт тихо рассмеялся и покачал головой:
— Осталось две минуты.
— Две минуты, — повторила я, пытаясь успокоить дыхание и избавиться от комка в горле.
Шансы попасть в авиакатастрофу были ничтожно малы, а я сидела, вцепившись в руку симпатичного незнакомца, который наверняка решил, что у меня не все дома.
— А твое любимое время суток? — спросил он. — Я просто пытаюсь тебя отвлечь.
— Закат. А у тебя?
— Рассвет. Люблю начало нового дня, когда еще не знаешь, что может случиться.
Нейт выглянул наружу, где раскинулось бесконечное серое небо. Я тоже повернулась взглянуть. В густом тумане виднелся край крыла, но больше я ничего не рассмотрела. Может, оно и к лучшему.
Завизжали моторы.
— Что проис… — заговорил Нейт.
Раздался скрежет металла о металл, и у меня замерло сердце.
А потом крыло взорвалось и превратилось в огненный шар за иллюминатором.
Глава третья Натаниэль
Кабул, Афганистан
Август 2021 года
— Кажется, все прошло хорошо.
Голос Торреса сочился сарказмом. Иззи ушла с остальной делегацией. Она не топала ногами, не хмурилась, даже не посмотрела на меня, а просто зашагала вслед за Уэббом к кортежу бронированных автомобилей, поджидавших чиновников на краю взлетно-посадочной полосы. Она вела себя так, будто мы не были знакомы десять лет.
Я хотел презрительно усмехнуться, но губы сами расползлись в одобрительной улыбке. Отлично пошутил.
— Это она, да? — спросил Торрес. Мы двинулись следом за делегацией. — А ее не узнать.
Политик, значит. А ведь она ненавидела политику, по крайней мере раньше. И так старалась попасть в некоммерческий сектор, не поддаваясь давлению родителей, которые стремились реализовать через нее собственные амбиции. Видимо, не получилось.
Значит, в тот день она все-таки сделала выбор.
И поступила, как поступил бы любой другой Астор.
Во мне закипел гнев, стремительный и жаркий, но я усилием воли его подавил. Умом я всегда понимал, что она выберет родителей, но видеть перед собой результаты этого выбора было невыносимо.
— Сержант Грин. — Со мной поравнялся Грэм. — Не хочешь объяснить, что это было?
— Нечего объяснять, — буркнул я, оторвался от созерцания ее волос на ветру и оглядел периметр, надев тактические очки, чтобы солнце не било в глаза.
Как же ее занесло сюда?
— Как знаешь. А то со стороны все выглядело так, словно ты только что встретил бывшую, — язвительно ответил Грэм.
— Она не моя бывшая. Между нами ничего не было, так что хватит ухмыляться.
— Она хуже, чем бывшая, — пробормотал Торрес. — Та, с которой не сложилось.
— Ой, какие мы ранимые. — Улыбка Грэма померкла. — А где «чинук» [10]? Неужели решили без него?
Я недовольно заворчал. Еще утром меня совершенно не тревожило, что политики отказались лететь из аэропорта в посольство на бронированном «чинуке». Мы называли его вертолетом «Посольских авиалиний». Семикилометровый маршрут до посольства был относительно безопасен, и я не волновался ровно до того момента, как узнал, что с нами поедет Иззи. Будь моя воля, я посадил бы ее в пуленепробиваемый ящик. Хотя нет: будь моя воля, я заставил бы ее улететь отсюда немедленно.
Мы подошли к кортежу. Чиновники сели в два черных джипа посередине; всего машин было четыре. Хольт, подопечный Келлмана, забрался на заднее сиденье второго джипа; Иззи устроилась рядом.
Ее рюкзак соскользнул с плеча, и я поймал его за лямку, не дав упасть на землю. Оливково-зеленый брезент истерся и за долгие годы носки стал совсем мягким, подкладка примялась, но прожженное пятно в форме цилиндра около молнии было на месте.
Мне стало трудно дышать; я горько усмехнулся, подняв рюкзак. Хотел посмотреть ей в глаза, но те скрывались за темными очками. Я не мог понять, что она чувствует. Судя по языку тела, она пыталась сохранять спокойствие и держать себя в руках, но глаза всегда выдавали ее мысли. Испытывала ли она такое же смятение, как я, или три года разлуки приглушили в ней все чувства?
— Ваш рюкзак, мисс Астор, — медленно проговорил я. В лицо ударил поток холодного воздуха: в машине работал кондиционер.
Она разомкнула губы, судорожно сглотнула, взяла у меня рюкзак и положила его на колени.
— Спасибо.
— Включи кондиционер посильнее, — попросил Хольт водителя и ослабил галстук. По его свекольно-красной шее катился пот.
Грэм оглянулся через плечо и тихо усмехнулся:
— Простите, сэр, кондиционер уже на максимуме. Такой уж тут климат.
Хольт откинулся на сиденье; лицо у него было такое, словно кто-то только что застрелил его собаку.
— Неженки, мать их, — пробормотал Келлман, уже устремившись к задним рядам, где располагалась охрана.
Оглядев кортеж, я убедился, что багаж погрузили в замыкающий автомобиль, а чиновники заняли самые безопасные места. Я снова изучил периметр, хотя шестеро моих коллег уже сделали то же самое, и дождался кивка Уэбба. Он сел в первый автомобиль.
Настало время выдвигаться.
— Пристегнись, — сказал я Иззи и закрыл за ней дверь, не дожидаясь ответа.
Ну вот и все. Теперь она хотя бы за пуленепробиваемым стеклом.
Я сел на пассажирское сиденье спереди и захлопнул дверь.
— Поехали. — Я указал на тронувшуюся первую машину во главе кортежа. Телохранители распахнули перед нами ворота.
В нос ударил сладкий запах лимонов и духов «Шанель № 5». Сердце сжалось сильнее, кольнуло под наплывом воспоминаний, предаваться которым не было времени. Кольцо на пальце Иззи казалось новым, но кое-что не изменилось. Пахло от нее, как прежде, — долгими летними ночами.
Грэм переключил передачу и двинулся вслед за Уэббом. Мы въехали в Кабул. Все мои чувства обострились; ни одна деталь не укрывалась от моего внимания, я замечал всех — пешеходов, другие машины, — повсюду высматривая потенциальную угрозу.
— Долго ехать до посольства? — спросил Хольт и промокнул шею.
Не повезло Келлману с этим типом. За неделю он от него еще натерпится. Впрочем, мне было не до них.
Прямо за моей спиной на расстоянии вытянутой руки сидела Изабо Астор, будь она неладна. Я видел ее впервые
