«
Я и Ты». Слова Белинды, если понимать их в точности, были оскорбительны и абьюзивны. Но ее тон сразу дал мне понять, что я ее маленький дорогой козлик, очаровательный шалопай. Она вспомнила о любви, безо всяких иллюзий, без попыток минимизировать мои недостатки — просто приняла меня вместе с этими недостатками. Настала пора вернуться домой.
* Bildung — одно из центральных понятий в немецкой философской традиции. Часто понималось как воспитание гражданских и общественно полезных качеств личности.
Bildung — одно из центральных понятий в немецкой философской традиции. Часто понималось как воспитание гражданских и общественно полезных качеств личности.
Лиз — яркий пример романтического индивидуалиста и, как подобает таким романтикам, была сосредоточена на развитии, на развертывании уникальной эволюции каждого человека, на его Bildung *, как называли это немецкие романтики [1]. Но она не сбегала из дома на курсы медитации или пилатеса. Она была сконцентрирована не на своем развитии, а на неповторимом внутреннем росте троих детей, пренебрегать которым было нельзя. Либеральная мать, она жила как романтический индивидуалист не сама, а опосредованно — через детей, когда организовывала им всевозможные спортивные секции и занятия искусством. Развитие детей, их Bildung, — вот что занимало ее и придавало смысл ее жизни.
[6] …Ты жаждешь другую себя… — Перель, «Право на «лево»».
[5] «Наше супружество не было кромешным адом…» — Real, I Don’t Want to Talk About It, 140; Segell, «Pater Principle», 121.
[8] …В родительской семье — первой школе отношений? — Perel, Real, and Faller, «Learning from the Affair».
[7] …способность партнеров выдерживать сложные ситуации… — Real, Fierce Intimacy.
[9] …освоение навыков восстановления… — Real, New Rules of Marriage.
[2] …не имеет собственных потребностей… — Jack, Silencing the Self; Brown and Gilligan, Meeting at Crossroads.
[1] …на его Bildung, как называли это немецкие романтики… — Beiser, Romantic Imperative.
[4] …Я называю таких людей уклонистами от любви… — Уклонисты от любви первого типа растут в семьях, где все отгорожены друг от друга и старательно избегают выражения эмоций, поскольку это считается дурновкусием и бременем для собеседника. Теория привязанностей называет уклонистов от любви первого типа носителями «пренебрежительно-избегающего» стиля привязанности. Напротив, уклонистами от любви второго типа я называю тех, кто избегает близости из опасения быть сожженным или раздавленным. У таких партнеров в некотором смысле противоположная травма: уклонисты от любви первого типа живут в ипостаси Адаптивного Ребенка, которой движет заброшенность, пусть и неявная, они усвоили презрение к близости через подражание, а уклонисты от любви второго типа живут в ипостаси Адаптивного Ребенка, которой движет сцепленность, полное пренебрежение к границам и эксплуатация. См. Mellody, Miller, and Miller, Facing Love Addiction; Сигел, «Майндсайт».
[3] …«Знаешь, мне сейчас хочется, чтобы меня обняли». — Levant and Wong, Psychology of Men and Masculinities.
[11] Для многих женщин забота о себе по-прежнему остается противоположностью добродетели… — Кэрол Гиллиган, личное сообщение, июнь 2021 года.
[10] …«колесо обратной связи»… — Меллоди, Миллер и Миллер, «Где заканчиваюсь я»; Real, New Rules of Marriage, 292..
Лучшее будущее для наших детей
Как человеку трансформировать наследие своей родительской семьи? Как обеспечить нашим детям такое восприятие мира, которое было бы богаче и добрее того, что привили нам в нашем детстве, не настолько индивидуалистичным и более отношенческим? Даже напряженная личная работа над оздоровлением собственных отношений с близкими вам ни к чему, если вы индивид-одиночка. Хеди Шлейфер, великий терапевт для супружеских пар, просит своих клиентов приносить на сессии фотографии детей. Она раскладывает эти фотографии на пустых стульях, по одной на каждый. Эти стулья окружают Хеди и ее клиентов во время совместной работы.
— Помните [1], — говорит она несчастным супругам. — Они смотрят на вас.
Что же такое, в конце концов, великая мечта, если не желание обеспечить детям жизнь, которая была бы лучше нашей собственной? Чаще всего мы думаем об этом материалистически. Но я говорю клиентам, что нужно стремиться вверх и психологически — набраться смелости жить в более счастливом мире с более развитыми и прочными связями, чем тот мир, где жили их родители, а может быть, и они сами. Тед
Тед — записной донжуан. Ему пятьдесят два, это его третий брак, и он впервые в жизни задумался о моногамии. Он сидит в компании еще пятерых мужчин в группе для мужей, которую я веду, и рассказывает, как всю свою жизнь лгал и обманывал. Огромный, светловолосый, красивый грубоватой красотой лесоруба, в клетчатой фланелевой рубашке, поджарый и крепко сбитый, Тед так и рвется рассказать мне во всех сенсационных подробностях, что он вытворял с женщинами в своей жизни.
Я хочу поговорить с ним об отце.
— Что вы хотите услышать? — спрашивает он. — Я его и не знал толком.
— Что это значит?
— Понимаете, он почти каждый вечер после ужина отодвигал кресло, окидывал нас взглядом и говорил: «Мне нужно повидаться с одним человеком насчет машины». И уходил.
— Куда он уходил?
Тед пожимает плечами и сокрушенно качает головой:
— Честно говоря, я не знаю. Наверное, к какой-нибудь гулящей женщине. Он никогда не рассказывал. Но утром был тут как тут и садился завтракать.
— А ваша мама?
Он снова скорбно качает головой:
— В основном она просто шла спать. Иногда плакала. Я слышал, как она плачет.
— А вы где были?
— В своей постели, — отвечает он. — Ну, читал. Комиксы и все такое.
Я некоторое время гляжу на него.
— И каково же было все это для маленького мальчика? Для мальчика, который ночью сидел у себя в комнате и слушал, как плачет его мама?
Высокое крепкое тело Теда вдруг складывается, словно подзорная труба.
— Я старался не слушать, — говорит он тихо, и голос его едва не дрожит.
За свою жизнь Теду пришлось натренироваться ничего не слушать. Не слушать женщин, которых он мучил, не слушать голоса собственной совести, чувства вины. Не слушать своих детей, когда они просят остаться дома, точно так же, как сам он когда-то просил отца. У «Анонимных алкоголиков» есть старая пословица: «Передай назад либо передай вперед».
Говорят, самого себя цитировать — верх самомнения, но я все равно процитирую. Это из моей первой книги «Не хочу об этом говорить» (I Don’t Want to Talk About It): «Семейная патология — словно лесной пожар [2], который пожирает все на своем пути, пока не найдется кто-то, кто повернется и встретит пламя лицом к лицу. Этот человек принесет мир своим потомкам и спасет всех детей, которые родятся в дальнейшем». Большой немолодой сильный мужчина вроде Теда, скорее всего, не станет проделывать трудную работу по оздоровлению отношений ни ради себя самого, ни даже ради своей жены-«стервы». Но вот ради того, чтобы не вредить детям, они возьмутся за этот тяжкий труд. Всех мужчин, которые приходят ко мне в кабинет, я обычно спрашиваю: «Какой у вас был отец, когда вы росли?» и «Каким отцом вы хотите быть?» А потом — «Вы позволите мне помочь вам?» Прощай, папа
Я спрашиваю Теда, готов ли он попробовать несколько другой, скорее экспериментальный метод работы. Он соглашается, и я прошу его взять в огромные ручищи пачку салфеток.
— Видите вон тот пустой стул? — Я киваю на дальний
