2337d547953f41468185489517784d49 - Автор Неизвестен

большевики вызвали сопротивление самых разных классов и

слоёв населения, за исключением наиболее обездоленных.

Дворянство, утратившее привилегии (а помещики — и лишён-ные своих земель), предпринимательский класс, лишённый собственности, — и те, и другие, подвергавшиеся правовой дискриминации, офицерство, униженное травлей 17-го года, лишённое своих боевых наград и званий и не смирившееся с

развалом родной армии, духовенство, гонимое и преследуемое, интеллигенция, возмущённая уничтожением демократических

свобод и произволом революционной власти, казачество, потерявшее привилегии и теснимое на своих землях «иногород-ними», зажиточные слои крестьянства, у которых под видом

«продразвёрстки» отбирали почти весь урожай за смехотвор-ную грошовую и неадекватную «компенсацию» совершенно

обесценившимися советскими деньгами, наконец, все патриоты, оскорблённые в национальных чувствах унизительным и

кабальным сепаратным миром и разрушением национальных

святынь, — все эти классы и слои общества поднялись на во-оружённую борьбу, поскольку мирная борьба при новом режиме

стала невозможной.

Певцы «красного ренессанса» не устают твердить: «Колчак — военный преступник, а поэтому никакого увековечения

недостоин». Эти заклинания восходят к обвинениям, сформу-лированным в адрес Верховного правителя допрашивавшей

его следственной комиссией. Адмирал обвинялся «в захвате

власти вопреки воле народа и в ведении гражданской войны в

158

Глава 6. «Белый террор» и вопрос о реабилитации

целях восстановления дореволюционного режима… в частности: 1) в упразднении всех политических и социальных завоеваний революции, в особенности по отношению к рабочему

классу и беднейшему крестьянству; 2) в расхищении прямым

и косвенным путями народного достояния; 3) в создании це-лой системы организованных грабежей, вооружённых разбоев

и всякого рода насилий над населением, разгромов и выжига-ний целых сёл и деревень; 4) в организации одиночных и груп-повых убийств политических противников и массового истре-бления населения»1.

Здесь лицемерием дышит каждая строчка. Все эти обвинения — за исключением пропагандистского пассажа о «целях восстановления дореволюционного режима» и пункта об «упразднении социальных завоеваний революции» можно было бы с

полным основанием применить к самим его судьям. Особенно в

отношении террора и уничтожения политических свобод.

Между тем высший судебно-правовой орган России —

Правительствующий Сенат ещё до роспуска Учредительного

собрания, накануне своего разгона большевиками издал 23 ноября 1917 г. определение общего собрания сенаторов, в котором назвал Октябрьский переворот «мятежом против законной

власти», а саму советскую власть — «самочинной организа-цией, возникновение и способы действий которой вызывают справедливое и глубокое осуждение». Намерение большевиков сломать российскую судебно-правовую систему Сенат

квалифицировал как «подрыв основ государственного строя», который «лишает население последней его опоры — законной

охраны его личных и имущественных прав». Называя «пре-ступные действия лиц, именующих себя народными комис-сарами», «насилием над учреждениями и лицами, стоящими

на страже русской государственности», Сенат постановил «не

признавать законной силы» за ними2.

1 Процесс над колчаковскими министрами… С. 40.

2 РГИА (Российский государственный исторический архив). Ф. 341.

Оп. 548. Д. 105. Л. 1–2.

159

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

Итак, высший судебный орган исторической России в последнем (перед его насильственным роспуском) постановлении прямо квалифицировал советскую власть как незаконную

и преступную. Вместе с тем власть А.В. Колчака, тоже возник-шую в результате переворота, Сенат признал законной и возобновил при нём свою деятельность. Можно как угодно рас-суждать о причинах такого противоречия, но факт налицо: российские юристы видели продолжателя и правопреемника исторической российской государственности именно в его

власти, а отнюдь не в советской власти. (Строго говоря, под

власть Колчака внешне была подведена и формальная леги-тимность: власть ему вручил Совет министров, который после ареста Директории признал её распавшейся и постановил

передать власть единоличному Верховному правителю, после

чего 13 голосами из 14 избрал на этот пост адмирала1. Фор-мальный же суд над исполнителями переворота оправдал их

действия угрожающими государственности поступками руководства партии эсеров во главе с В.М. Черновым, призывав-шим ещё до переворота создавать вооружённые отряды партии. Попытки эсеровского руководства оказать сопротивление

перевороту в Екатеринбурге и Уфе были быстро пресечены.) В любом случае формальной легитимности у власти Колчака

было больше, чем у советской власти, «узаконенной» 26 октября 1917 г. II Всероссийским съездом самозваных Советов —

неподзаконных на тот момент общественных организаций, не

имевших на это никаких полномочий.

Но если даже мы перечитаем ещё раз обвинения, официально выдвигавшиеся тогда против адмирала, то увидим, что

это обвинения прежде всего политические — и в первую очередь обвинение в вооружённой борьбе с советской властью, а

не в каких-то «военных преступлениях», какового термина на

тот момент ещё даже не существовало.

Более