примирить католическое и протестантское христианство.25 Но когда католики размножились под этим солнцем, а пуритане осудили его снисходительность, он позволил возобновить, расширить и привести в исполнение елизаветинские антикатолические законы (1604 г.). Отправка кого-либо за границу в католический колледж или семинарию каралась штрафом в сто фунтов стерлингов. Все католические миссионеры были изгнаны, все католические учения запрещены. Лица, пренебрегающие англиканскими службами, штрафовались на двадцать фунтов в месяц; неуплата штрафа влекла за собой конфискацию имущества, недвижимого и личного; весь скот на землях нарушителя, вся его мебель и одежда должны были быть конфискованы в пользу короны.26
Некоторые полубезумные католики считали, что теперь нет иного средства, кроме убийства. Роберт Кейтсби видел, как при Елизавете его отца посадили в тюрьму за раскол; он участвовал в восстании Эссекса против королевы; именно он задумал Пороховой заговор, чтобы взорвать Вестминстерский дворец, пока король, королевская семья, лорды и общинники собирались там на открытие парламента. Он привлек к заговору Томаса Винтера, Томаса Перси, Джона Райта и Гая Фоукса. Все пятеро поклялись друг другу хранить тайну и скрепили свои клятвы, приняв таинство от миссионера-иезуита Джона Джерарда. Они сняли дом, примыкающий к дворцу, по шестнадцать часов в день рыли туннель из одного подвала в другой; им это удалось, и они поместили тридцать бочек с порохом прямо под залом заседаний палаты лордов. Неоднократные переносы заседаний парламента держали проект в подвешенном состоянии; в течение полутора лет заговорщикам приходилось подпитывать огонь своего гнева. Временами они сомневались в моральности предприятия, в котором многие невинные люди должны были погибнуть вместе с теми, кого католики считали безжалостно виновными. Чтобы успокоить их, Кейтсби спросил Генри Гарнетта, провинциала иезуитов в Англии, допустимо ли на войне участвовать в действиях, которые могут привести к гибели невинных людей, не являющихся комбатантами; Гарнетт ответил, что божества всех конфессий согласны с этим, но предупредил Кейтсби, что любой заговор против жизни правительственных чиновников принесет английским католикам только еще большие страдания. Провинциал передал свои подозрения Папе Римскому и генералу иезуитов; те посоветовали ему держаться в стороне от всех политических интриг и препятствовать любым попыткам против государства.27 Другому иезуиту, Освальду Гринвею, Кейтсби на исповеди раскрыл заговор, который теперь включал меры по всеобщему восстанию католиков в Англии. Гринвей сообщил о заговоре Гарнетту. Оба иезуита колебались между тем, чтобы предать заговорщиков правительству и молчать; они решили молчать, но сделать все, что в их силах, чтобы отговорить заговорщиков.
Кейтсби попытался утихомирить сомнения своих соратников, договорившись, что утром назначенного дня дружественные члены парламента получат срочные сообщения, чтобы отозвать их из Вестминстера. Один из второстепенных участников заговора предупредил своего друга лорда Монтигла за несколько дней до начала сессии. Монтигл доложил об этом Сесилу, который сообщил королю. Агенты короля проникли в подвалы, нашли там Фоукса и взрывчатку на своих местах. Фоукса арестовали (4 ноября 1605 года); он признался в намерении взорвать парламент на следующий день, но, несмотря на жестокие пытки, отказался назвать своих сообщников. Однако те раскрыли себя, взяв в руки оружие и попытавшись бежать. Их преследовали и дали бой; Кейтсби, Перси и Райт были смертельно ранены, а несколько субалтернов были выслежены и схвачены. Когда пленников судили, они свободно признались в заговоре, но никакие угрозы и пытки не смогли склонить их к тому, чтобы они выдали священников-иезуитов. Фоукса и еще троих человек протащили на волокушах из Тауэра в здание парламента и там казнили (27 января 1606 года). В Англии до сих пор отмечают 5 ноября День Гая Фоукса с кострами, фейерверками и проносом по улицам "парней", или чучел.
Жерар и Гринвей бежали на континент, но Гарнетт был схвачен, а вместе с ним и другой иезуит, Олдкорн. В Тауэре эти двое нашли средства для, как они полагали, тайной беседы, но шпионы донесли об их словах. Обвиненные по отдельности в этих конференциях, Гарнетт отрицал их, Олдкорн признал их; Гарнетт признался, что солгал. Сломавшись, он признал, что ему было известно о заговоре; но поскольку это стало известно ему от Гринвея, а Гринвей получил это под печатью признания, он не счел себя вправе раскрыть это; однако он сделал все, что было в его силах, чтобы воспрепятствовать этому. Он был признан виновным не в заговоре, а в его сокрытии. В течение шести недель король откладывал подписание смертного приговора. Гарнетт, ложно информированный о том, что Гринвей находится в Тауэре, отправил ему письмо; оно было перехвачено; на вопрос, общался ли он с Гринвеем, он отрицал это; столкнувшись с письмом, он заявил, что человеку позволительна двусмысленность, чтобы спасти свою жизнь. 3 мая 1606 года он был повешен, привлечен к суду и четвертован.28
Парламент счел оправданным ужесточить законы против католиков (1606). Им было запрещено заниматься медициной и юриспруденцией, выступать в роли душеприказчиков или опекунов; им было запрещено удаляться от своих домов более чем на пять миль; от них потребовали новой клятвы, которая не только отрицала власть папы низлагать светских правителей, но и клеймила утверждение этой власти как нечестивую, еретическую и проклятую.29 Папа Павел V запретил приносить эту клятву; большинство английских католиков послушались его; значительное меньшинство приняло ее. В 1606 году шесть священников были казнены за отказ от клятвы и за совершение мессы; между 1607 и 1618 годами были преданы смерти еще шестнадцать.30 В тюрьмах содержалось несколько сотен священников и несколько тысяч католиков-мирян. Несмотря на эти ужасы, иезуиты продолжали въезжать в Англию; в 1615 году их было не менее 68, в 1623 году - 284.31 Некоторые иезуиты попали в Шотландию; один из них, Джон Огилви, был предан смерти в 1615 году, после того как ему раздробили ноги в пытках "сапогами" и восемь дней и ночей подряд не давали спать, втыкая в плоть булавки32.32 Все грехи старой Церкви были возложены на нее новой уверенностью и властью.
IV. ЯКОБИНСКИЙ ЭТАП
Английский экстаз продолжался как в литературе, так и в религии. К эпохе Якова I относятся лучшая половина пьес Шекспира, большая часть Чепмена, большинство произведений Джонсона, Вебстера, Миддлтона, Деккера, Марстона, некоторые произведения Массинджера, все произведения Бомонта и Флетчера; в поэзии - Донн, в прозе - Бертон и, самое благородное из всего, версия Библии короля Якова: этих славословий достаточно для любого царствования. Король был неравнодушен к драме; за один рождественский сезон при его дворе было поставлено четырнадцать пьес. Театр "Глобус" сгорел дотла в 1613 году в результате выстрела двух пушек во время постановки "Генриха VIII", но вскоре был восстановлен, и
