– Потому что.
– Хороший ответ, – кивнул Раддар. – Хороший. Только не выйдет из тебя чародея, Ленир. Потому что не нужна тебе магия, понимаешь?
– Нет.
– Не поймешь – дураком помрешь.
– А вам, значит, нужно чародейство? – с раздражением спросил парень.
– Нет, не нужно, – улыбнулся Раддар. – Только я и не учился на чародея. Оно само так вышло. Ни одной книги чародейской не прочел. Ни одного ритуала не знаю. Ни одного заговора.
– Но как тогда...
– А вот так, Ленир, – вздохнул Раддар Даррад. – А вот так. Хочешь таинства всякие узнать и постичь – иди к Вертону. Он большой знаток алхимии, магии черной, белой и цветной. Демонов и духов вызывает, с мертвыми говорит, будущее предрекает. Даже свинец в золото превращает. Гальваническим методом, правда, но это же тоже магия, правда? Электроны, электроды, электролиз... Наука, брат. А я просто брожу по свету.
– Драконам шеи сворачиваете...
– Дались тебе эти драконы, – вздохнул Раддар. – Вот знал, что надо было просто договориться, но нет, гордыня взыграла. Покрасоваться захотелось. Ты пойми, Ленир: чародеем быть совсем невесело.
– Но как же так? – парень взглянул на чародея. Впервые посмотрел ему в глаза. И что-то понял. Только что именно – не ясно.
Вместо ответа Раддар промолчал. И залпом допил свое пиво.
– Неплохое. Даже очень. Ты смотри, вон та компания благодарна тебе за щедрое угощение, – чародей кивнул в сторону работяг, которые повеселели при виде трех кувшинов пива, поставленных на их стол. – Иди, познакомься. Скажи, что ты ученик Раддара Даррада.
Корделия О'Берин и Байрон Шекспир
В Шотландию Байрон Шекспир попал, когда ему исполнилось 11 лет. Отец, сквайр и джентельмен, заключил выгодный брак с коренастой шотландкой Мэри МакЛауд из клана МакЛаудов, и решил покинуть чопорную Англию ради зеленых гор, венчаных рассветным туманом, и поющих вересковых пустошей. Мнения сына он, конечно же, не спрашивал: не пристало сыну сквайра и джентельмена оспаривать мнение отца. И Байрон Шекспир был поставлен перед тем фактом, что отныне он шотландец.
Что чувствовал мальчик, переезжая из древнего замка Шекспиров, окруженного лесами и болотами, полными призраков и легенд о висельниках и утопленниках, в захолустный шотландский домик вдали от Эдинбурга, не то что старой доброй Англии? В котором из предметов роскоши только книги на латыни и греческом: МакЛауды чурались английской речи, а на шотландском книг тут не печатали? Учитывая, что латыни и греческого он еще не знал, то ощущал он себя препаршиво.
Друзей у него на новом месте, в этой паршивой шотландской деревушке, не завелось – шотландские дети забросали английского мальчишку камнями еще издали, стоило только им увидеть его изящный черный фрак, расшитый серебром, и маленький английский цилиндр на маленькой английской голове.
«Не очень-то и хотелось,» – всхлипнул Байрон Шекспир, утирая слезы и кровь с разбитой губы. И отправился подальше от дома МакЛаудов и деревни Маклаудов, потому что МакЛауды здесь были на каждом шагу.
«Теперь и я буду МакЛаудом, а не Шекспиром, – стиснул маленькие кулаки Байрон. – И тоже буду бросать камни во всех, на ком есть английская шляпа...».
И погрузившись в мысли подобного рода, Байрон Шекспир, пробираясь сквозь чертополох и шиповник, пришел к выводу, что жизнь его отныне не имеет смысла. Потому что 11 лет своей жизни он был верным подданным короля – как и все добрые англичане, а теперь ему суждено жить среди мерзких шотландских католиков, среди которых так много Стюартов. Не лучше ли прямо сейчас свести счеты с жизнью, чтобы не предавать доброй английской земли и доброго английского короля?
И вот ноги вывели его на бескрайнюю вересковую пустошь. Она тянулась далеко-далеко, и за ней возвышались возвышенные горы. За которыми должны быть моря. Должны, потому что Британия – все-таки остров, так что за горами обязаны быть моря.
Байрон Шекспир с 6 лет мечтал стать капитаном корабля и добраться до Индии. Теперь же эта мечта была разбита. Здесь не Ливерпуль, и не Манчестер. И уж тем более не Лондон. Из всех образовательных учреждений одна только церковно-приходская школа с бесноватым священником.
Байрон Шекспир представил, как учится у этого дегенерата разбирать латинские литеры, не понимая их смысла. И содрогнулся.
– Холодно? Держи мой шарф.
Байрон Шекспир подскочил от неожиданности, испуганно вращая головой вместе с туловищем. Голос был мелодичным и красивым, и видимо, женским, но источник его он определить не мог.
– Я здесь, – высокая девушка (а для 11-летнего пацана все девушки высокие) с ярко-рыжими волосами, изображающими взрыв порохового склада, выросла буквально из земли. Видимо, она лежала в высокой траве, Байрон ее не заметил.
На ней было вышитое серебром зеленое платье с фиолетовым поясом. И больше ничего. Она была босая и протягивала ему длинный широкий шарф в желто-красную клеточку. Очень теплый по виду.
– Меня зовут Корделия О'Берин, – представилась она. – Бери шарф, пока не простыл.
– Пожалуй, вам он нужнее, миледи, – ответил мальчик учтиво. Но на самом деле он представил, как сильно будет контрастировать этот яркий плащ с его изысканным черным нарядом истинного джентельмена, и мысленно содрогнулся.
«Ну уж нет. Меня же засмеют».
– Ну хорошо, – улыбнулась Корделия. Завернулась в шарф, вытащила из вереска деревянный меч – и весело поскакала вперед по вересковым полям. Совершенно и мгновенно забыв о Шекспире.
«Сумасшедшая католичка,» – подумалось Байрону. Он хотел было уже пойти домой, но внезапно понял, что она сказала.
– Постой! – он бросился вдогонку. – Ты сказала О'Берин?
– Да, – ответила Корделия, рассекая деревянным мечом невидимого врага. – Я из Ирландии.
– Что же ты делаешь в Шотландии? – удивился Байрон.
– Меня сюда мама привезла, – улыбнулась Корделия.
Байрон Шекспир задумался.
«Бывают же такие совпадения!» – подумалось ему.
– Почему ты одна здесь? Ты же такая же, как и другие местные дети! Шотландка, ирландка – какая разница?
Корделия невесело улыбнулась.
– Видно, ты тут
