оказываются именно поставщики: лавочники во время голода 1840-х годов или Первой мировой войны, небольшие магазины и рестораны во время пандемии, вспыхнувшей в 2020 году. Их часто обвиняют в проблеме, и в то же время их бизнес-модель рушится, и они терпят крах.
Негативные шоки предложения в середине XIX века, а затем в 1970-х годах вызвали наиболее очевидные скачки глобализации, если судить по показателю взаимосвязи между международной торговлей и производством. Но шок Первой мировой войны также представлял собой ограничение поставок: в воюющих европейских государствах, ранее зависевших от трансатлантических морских путей, которые теперь были ограничены экономической войной, наблюдалась нехватка продовольствия, а также каучука, нитратов, цветных металлов. Этот шок также подтолкнул кратковременное восстановление мировой торговли в 1920-х годах.
В двадцатом веке Великая депрессия, которая привела к деглобализации, была в первую очередь шоком спроса. Люди интерпретировали эту катастрофу как бедность посреди изобилия: был избыток зерна (и других товаров), который привел к снижению цен. Политический ответ заключался в управлении спросом. Правительствам нужно было создать дополнительный спрос и подтолкнуть цены вверх. Интеллектуальный ответ заключался в том, что капитализм и рынок потерпели неудачу. Проклятие недостаточного потребления может быть устранено, если правительства смогут каким-то образом спроектировать рост потребления.
Случай 1970-х годов, когда началась новая волна глобализации и инноваций в международном управлении, является более сложным. Его можно рассматривать как отрицательный шок предложения, но возникший в результате резкого роста мирового спроса. Шоки спроса и предложения могут быть связаны между собой: в данном случае большой положительный шок спроса в 1960-х годах, частично подпитываемый денежными мерами в США, вызвал дефицит товаров, а затем действия производителей товаров по ограничению предложения с целью повышения цен посредством монопсонизма. Некоторые ограничения предложения возникли по старым причинам: плохая погода снизила урожайность или привела к неурожаю. Наиболее ярким примером контроля над предложением, который затем послужил привлекательной моделью для подражания другим экспортерам товаров, стал нефтяной картель ОПЕК. Значительное повышение цен на нефть в 1973-1974 годах, а затем снова после свержения шаха и иранской революции 1979 года в сочетании с ограничениями поставок привело к дефициту: проблемы 1840-х годов вернулись. Возникла всеобъемлющая нехватка продовольствия, нефти, за которой последовала конкуренция за ресурсы. В то время иногда считалось, что ограничения предложения - это одноразовый эффект, что неурожай не повторится, а нефтяной картель (и другие картели производителей) ослабнут. Но затем правительства богатых стран попытались отсрочить необходимую адаптацию к новой структуре относительных цен путем дальнейшего расширения экономики и тем самым породили не временную, а устойчивую инфляцию.
Рисунок I.1. Отношение мирового экспорта к ВВП (процент) (Источник: Луис Катао и Морис Обстфельд, Введение к книге Catão and Obstfeld, eds., Meeting Globalization's Challenges: Policies to Make Trade Work for All [Princeton: Princeton University Press, 2019]).
В сегодняшней версии шока предложения после 2020 года возвращается дефицит не только продуктов питания, но и некоторых ключевых элементов цепочек поставок (от стеклянных флаконов для хранения и доставки вакцин до ноутбуков и компьютерных чипов). Проблемы, вызванные коллапсом экономики Covid-19, не являются следствием недостаточного спроса, а скорее напрямую вытекают из того, что правительства по всему миру свернули экономику, чтобы защитить свою медицинскую инфраструктуру от чрезмерной нагрузки.
В этих современных негативных шоках предложения дефицит ограничивается конкретными секторами экономики, в ряде промежуточных товаров, необходимых для производства. Во время Первой мировой войны в центре дефицита были поставки боеприпасов, в частности снарядов, а также продовольствия. В 1970-х годах это была нефть, поскольку резко возрос спрос на автомобили с экономичным расходом топлива и усовершенствованные системы отопления в домах. В сценарии после 2020 года сначала медицинское оборудование, некоторые фармацевтические препараты и вакцины, затем электронные компоненты, в частности микросхемы (порождая "чипаггедон"). В дальнейшем дефицит будет нарастать, так как ограничения поставок вызывают новые производственные проблемы, а взаимосвязанные сети напрягаются и распадаются. Дефицит вызывает конкуренцию, войны на торгах между различными странами за дефицитные продукты. Дискуссия о том, как адаптироваться к дефициту, быстро превращается в дебаты о том, как лучше управлять распределением: с помощью экспертов или технократов, или с помощью народных и демократических механизмов. Возникает потребность в более народном контроле. Во время Первой мировой войны недовольство вылилось в революционную волну, которая прокатилась из России, Восточной и Центральной Европы на запад; в 1970-х годах оно привело к кризису неуправляемости; сегодня оно вызывает дебаты о компетентности правительства и несостоятельности технократов. Часто возникают кратковременные споры по таким вопросам, как поставки кукурузы в Ирландию во время голода 1840-х годов, или поставки стали для снарядов во время Первой мировой войны, или нефти в 1970-х годах, или вакцин и полупроводников сегодня. Конкретные проблемы вполне могут быть решены, но мощные чувства, которые они вызывают, остаются в политическом воображении надолго.
Сохранение тревоги и убеждений о дефиците - это реакция на подавляющий характер шока. В условиях отчаяния только дикие, утопические решения выглядят так, как будто у них есть хоть какой-то шанс на успех.
Предприниматели оказываются в затруднительном положении из-за шока предложения. Финансисты, мечтающие о новых комбинациях для приспособления к будущему, вступают в свои . Неопределенность побуждает смелых духом делать ставки, а для этого им нужно придумать нарратив, видение будущей реальности. Они рекламируют свои продукты, идеи о новом порядке мировой политики и экономики, чтобы убедить. Очень часто, когда это не соответствует последующим событиям, видения выглядят не просто ложными, а мошенническими. Тогда герои превращаются в хрупких людей, чей блеф был раскрыт. Следующие страницы посвящены этим явно магическим фигурам, которые заканчивают жизнь в позоре и бесчестии: Бетель Генри Строусберг в середине девятнадцатого века, Ивар Крейгер в двадцатом и Лекс Гринсилл в двадцать первом.
В условиях шока предложения правительства сталкиваются с той же проблемой, что и предприниматели: необходимо проецировать видение, не зная, какой будет реальность будущего. Следствием этого является то, что компетентность правительств также часто ставится под сомнение. 1840-е и 1970-е годы привели к крупным кризисам легитимности. В 1840-х годах вину возлагали на автократические реакционные правительства. В 1970-х годах было широко распространено мнение, что демократия потерпела крах или (согласно знаменитой книге Жана-Франсуа Ревеля) умирает, что индустриальные общества стали неуправляемыми и что автократии скоро возьмут верх. Все эти сомнения по поводу демократии вернулись с 2020 года - из-за очередного негативного шока предложения, с которым китайское правительство поначалу справилось более эффективно, чем его западные конкуренты.
По мнению некоторых наблюдателей пандемии Ковид-19, именно популистские правительства (или "нелиберальные демократии") - те, которые
