328 предыдущих ножек стола. Разум, который так мало меняется в течение жизни, едва ли переживает время".
Итак, сценарий Игана кажется далеко не оптимальным. Но почему именно так? Насколько проблема действительно связана с тем, что жизнь Пира не обладает объективной интересностью?
По крайней мере, одна вещь кажется ясной. Даже если в предполагаемом несоответствии между субъективным интересом Пира и объективной скукой его увлеченности и есть какая-то неценность, это не главная проблема этого сценария. Конечно, было бы гораздо хуже, если бы, помимо всего прочего, Пир еще и смертельно скучал, стоя у своего токарного станка. Если он собирается делать все эти ножки для столов, он вполне может найти свое ремесло увлекательным и получать от него удовольствие.
Эстетические нейтрино?
Но в сценарии Игана может быть много других вещей, кроме того, что Пир тратит много времени на якобы объективно неинтересное занятие - вырезание ножек для стола.
Солипсизм его существования - одна из поразительных особенностей. Если представить себе целое общество подобных Пиру персонажей, которые нормально взаимодействуют друг с другом, но при этом охвачены одним большим общим энтузиазмом за другим - навязанным, возможно, совместным экзосообществом ("экзосообщество"? оно же "культура") - и находят в этих серийных увлечениях огромный источник удовольствия, удовлетворения и цели; тогда перспектива сразу приобретает значительно более солнечный вид; хотя, конечно, она все еще не так хороша, как самое лучшее будущее, которое мы можем себе представить.
Я думаю, что существует тенденция, особенно для интеллектуального типа, который, скорее всего, читает и пишет об этих вопросах, чье самовосприятие подчеркивает интеллектуальные достоинства, и кто получает большую часть своего удовольствия от жизни от обучения и решения проблем - этот ботанический тип людей, как мне кажется, рискует переоценить ценность "интересности" и забыть, что есть много других правдоподобных ценностей, помимо решения сложных новаторских важных проблем. И эти другие ценности, даже если они сосредоточены на человеческом опыте и деятельности, могут не иметь такого отношения к повторению и течению времени, как ценность интересности.
Например, можно предположить, что ценность интереса, который человек может извлечь из произведений Шекспира, будет окончательно исчерпана после нескольких десятилетий изучения, а как насчет ценности удовольствия от чашки хорошего чая?
Питье чая (или кофе, если хотите) не может быть источником интенсивной вспышки ценности, как, например, прозрение в какую-то глубокую истину о человеческой природе, если открытие таких истин имеет интерес-ценность. Но она вполне возобновляема. 162 330-я чашка чая на вашем 200-м дне рождения может оказаться не менее ценной, чем та, которую вы выпили столетием ранее. И хотя количество доступных человеку глубоких истин может быть ограничено, вы всегда можете поставить другой чайник.
Чаепитие - это маленькое удовольствие с примесью вкусовой эстетики. Или, если воспользоваться нашей терминологией: положительная гедонистическая валентность плюс приятные ощущения. Возможно ли это увеличить?
Джон Стюарт Милль, английский философ-утилитарист, в своей автобиографии рассказывает о том, как в юности пережил душевный кризис. Молодому Миллю не давала покоя мысль о том, что у человечества в конце концов закончатся проблемы, которые нужно решать, и, как следствие, мы сведемся к скуке, вялости и отчаянию.
"Удовольствие от музыки... угасает с привычкой, и его нужно либо оживлять перерывами, либо подпитывать постоянной новизной. И очень характерно как для моего тогдашнего состояния, так и для общего тона моего ума в этот период жизни, что меня серьезно мучила мысль об исчерпанности музыкальных комбинаций. Октава состоит всего из пяти тонов и двух полутонов, которые можно соединить лишь ограниченным числом способов, из которых лишь малая часть красива: Большинство из них, казалось мне, должно быть уже открыто... Я чувствовал, что недостаток моей жизни должен быть недостатком самой жизни; что вопрос заключается в том, смогут ли реформаторы общества и правительства преуспеть в своих целях, и каждый человек в обществе будет свободен и находиться в состоянии физического комфорта, удовольствия жизни, будучи больше не поддерживаемыми борьбой и лишениями, перестанут быть удовольствиями."
Милль нашел решение этой проблемы (и средство от собственной меланхолии) в романтической поэзии Кольриджа и Вордсворта. Ответ, заключил он, заключается в том, чтобы "найти убежище в способности быть тронутым красотой - способности получать радость от спокойного созерцания тонких мыслей, видов, звуков и чувств, а не только от титанической борьбы". Он пишет:
"Что делало стихи Вордсворта лекарством для моего душевного состояния, так это то, что они выражали не просто внешнюю красоту, а состояния чувств и мысли, окрашенные чувствами, под воздействием красоты. Они казались самой культурой чувств, которые я искал. В них я, казалось, черпал источник внутренней радости, сочувственного и образного удовольствия, которое могли разделить все человеческие существа; которое не имело связи с борьбой или несовершенством, но становилось богаче от каждого улучшения физического или социального состояния человечества. От них я, казалось, узнавал, каковы будут вечные источники счастья, когда все главные жизненные пороки будут устранены. Мне нужно было дать почувствовать, что в спокойном созерцании есть настоящее, постоянное счастье. Вордсворт научил меня этому..."
Таким образом, созерцание красоты, преломленной через искусство и поэзию или направленной непосредственно на наше окружение, - это одно из предложений того, как утописты могли бы заполнить часы бесконечного лета.
Кстати, Шопенгауэр тоже рассматривал незаинтересованное эстетическое созерцание как один из двух возможных способов избежать возвратно-поступательного движения желания и скуки, которое питает наши страдания (другой способ - путь святого, который, по его представлениям, предполагает самоотречение воли). Важно отметить, что объекты, которые Милль и Шопенгауэр имели в виду в качестве фокуса эстетического созерцания, не обязательно и даже предпочтительно должны были быть связаны с мировыми преобразованиями, драматическими поворотами, высокими ставками или новаторскими открытиями - не "интересностью" в том смысле, который зависит от познания глубоких истин или решения насущных проблем. Скорее, они имели в виду красоту, которая в равной степени доступна в малом и обыденном, в том, как течет вода в ручье, или в том, как дуб расправляет свои ветви, или в том, как двигаются плечи рабочего, когда он роет канаву.
Истинная идея или аспект любой из этих вещей может служить так же хорошо, как и самый великолепный собор. Это объясняется тем, что качество эстетического опыта в основном зависит от того, как наблюдатель смотрит на вещи, а не от того, на что он смотрит. Для ума, который освободился от рабской обработки всех своих переживаний с точки зрения их инструментальной значимости и полезности для эго, и вместо этого освободился от необходимости созерцать вещи такими, какие они есть сами по себе,
